Дело закрыто

Хилари собрала все свое мужество, решив, что в крайнем случае она просто выскочит из шкафа и постарается добраться до дверей, чтобы позвать на помощь. «Хотя рядом живет женщина, которая зовет на помощь трижды в неделю, потому что ее бьет муж, и никто не обращает на это никакого внимания. Нет, криком тут не поможешь. Нечего даже и пытаться. Думай, Хилари, думай! Ты ведь застанешь его врасплох. Вспомни, как расставлена мебель. В центре стоят стол и стулья. Стулья. Вот! Если ты сумеешь схватить один… Да, схватить и ударить — по ногам или по голове. Стул — опасная штука, если им правильно пользоваться. Тут Мерсеру даже нож не поможет».

Она осторожно приоткрыла дверь. Совсем немного. Потом еще и еще — пока не расширила щель настолько, чтобы можно было в нее смотреть. Теперь перед ее глазами находился освещенный сектор комнаты, в который попадала и миссис Мерсер, очень прямо сидевшая на стуле, сложив руки в подоле платья. На ее лице не осталось никаких эмоций — все они сосредоточились теперь в ее глазах. Она не отрываясь смотрела на Альфреда Мерсера, который стоял напротив нее, уперевшись обеими руками в стол. Его лица Хилари не видела, а открыть дверь шкафа пошире она не решалась, вцепившись в нее мертвой хваткой, чтобы она, не дай бог, не распахнулась сама. В поле ее зрения попадали только руки Мерсера. Возле одной из них, у самого края стола, поблескивая на солнце, лежал нож. У него была костяная рукоятка и острое длинное лезвие. Почти касаясь его, рядом лежал исписанный миссис Мерсер лист бумаги. Перо откатилось к чернильнице — обычной бутылочке за два пенса. Возле нее валялась вынутая пробка.

Хилари с трудом отвела взгляд. В комнате было два стула. На одном из них сидела миссис Мерсер. Второй в таком случае должен был стоять с противоположной стороны стола где-то за спиной ее мужа. Руки Мерсера на секунду исчезли из ее поля зрения и вернулись с небольшим свертком. Хилари во все глаза смотрела, как Мерсер разворачивает белую оберточную бумагу, и из-под нее появляется маленький стеклянный пузырек с завинчивающейся крышкой — совсем крошечный, не больше семи сантиметров в длину. Миссис Мерсер, словно завороженная, следила за ним полными ужаса блеклыми глазами. Хилари — тоже.

Держа пузырек в левой руке, Мерсер открутил правой крышку и, перевернув пузырек вверх дном, высыпал в ладонь с десяток круглых белых таблеток. Вот теперь уже сердце Хилари забилось действительно не на шутку. Он собирался отравить эту несчастную, и отравить прямо на ее, Хилари, глазах. И, если так пойдет дальше, ей действительно ничего уже не останется, кроме как выскочить из своего укрытия и попытаться как-нибудь ему помешать. Она постаралась собраться с мыслями, хотя это было и не легко. Мерсеру потребуется вода — никто не сможет проглотить десять таблеток, не растворив или хотя бы не запив их. Теперь все зависело от того, есть эта вода в комнате или нет. На столе ее не было. А если Мерсеру придется идти на кухню, у нее, Хилари, появится крошечный шанс на спасение.

Альфред Мерсер поставил пузырек на стол, небрежно уронил крышку рядом с пестрящим кляксами листом бумаги, на котором его жена написала свое признание, и сжал таблетки в левой руке.

— Черт! Я забыл воду, — сказал он и, прихватив со стола нож, исчез из поля зрения Хилари. Подходя к двери, он снова ненадолго в нем появился, теперь уже в профиль. Что-то невероятно зловещее было в том, насколько мирным и респектабельным выглядел этот профиль. Это был профиль вышколенного дворецкого, несущего воду кому-нибудь из гостей своего хозяина.

Дожидаясь, пока он скроется из вида, Хилари снова и снова повторяла себе, словно боясь забыты «Когда он выйдет в дверь, досчитаешь до трех. Дай ему выйти, досчитай до трех и беги. Заставь ее бежать тоже. Ты должна. Должна ее заставить. Это единственный шанс».

Мерсер прошел мимо кровати и скрылся за дверью. Хилари, позволив дверце шкафа распахнуться, досчитала до трех и бросилась к миссис Мерсер. Схватив ее за плечи, она встряхнула ее и яростно зашептала:

— Бежим! Бежим! Скорее, это ваш единственный шанс!

Но он уже был упущен. Миссис Мерсер не могла ответить. Ее голова запрокинулась назад, руки безжизненно обвисли, остекленевший взгляд невидяще уперся в потолок.

— Скверно, — сказала себе Хилари. — Совсем скверно.