Дело закрыто. Опасная тропа

– Я вернулась примерно в десять минут восьмого. Миссис Лестрандж и леди Доллинг ушли только в двадцать минут седьмого, потом нам нужно было убрать все модели, а Харриет решила рассказать мне о помолвке своего брата. И еще этот туман. Дорога домой занимает у меня не менее получаса. – Она взглянула на Генри. – Во сколько ты мне позвонил?

– В половине восьмого. Я звонил с вокзала, как раз перед отходом поезда.

– Вот! – воскликнула Хилари. – У него было достаточно времени. Я же вам говорю. И я думаю, – она выпрямилась и сжала колени, – я считаю, нам нужно нанять детектива, чтобы он разобрался со всеми остальными его алиби. Уверена, и в тот раз не обошлось без обмана, а хороший детектив смог бы все выяснить. Мэрион…

– Нет, – ответила Мэрион.

Хилари вскочила, подбежала к ней и схватила за руку.

– Не отказывайся, дорогая, не надо! Это никому не помешает. И не навредит Джеффу. Мэрион, не говори «нет»! Я знаю, ты не хочешь снова пережить весь этот ужас, понимаю, что ты чувствуешь, но позволь Генри взять папку и обратиться к кому-нибудь за помощью. Джефф никого не убивал. За всем этим стоят негодяи, которые подстроили все так, будто это его рук дело, но он никого не убивал. Я знаю, что не убивал.

Мэрион оттолкнула ее и встала. Ничего не сказав, она подошла к двери, открыла ее и вышла из комнаты. Дверь закрылась. Было слышно, как хлопнула дверь спальни.

Хилари подбежала к сундуку, открыла крышку и вернулась, сжимая в руках папку с материалами дела.

– Вот! Бери и уходи! Быстрее, пока она не вернулась и не забрала их обратно.

Глава 25

Хилари проснулась в темноте. Только что она глубоко спала, без грез и сновидений, а теперь полностью очнулась ото сна, испугавшись холодного ночного воздуха, проникшего через открытое окно. Занавески остались не задернуты, в комнате было темно. Стояла глубокая ночь. Значит, она спала недолго, поскольку легла в кровать лишь после полуночи.

Она не могла понять, что разбудило ее. Наверное, нечто неприятное. Она очнулась от глубокого сна, так как ей стало страшно. Но что так напугало ее?

Она вылезла из постели, неслышно подошла к двери и открыла ее. Дверь в гостиную тоже была распахнута. Свет из спальни Мэрион просачивался в гостиную, освещая коридор. Мэрион с кем-то говорила, и в ее тихом голосе звучало отчаяние. Хилари услышала, как она произнесла:

– Почему ты не признаешься мне в том, что сделал? Лучше бы я узнала.

Она вернулась обратно в комнату и присела на краешек кровати, не зная, что думать. Мэрион – в такое время! С кем она разговаривает? С кем она вообще может говорить? Услышанное не укладывалось в голове, это неправда, Мэрион не способна на это. Плохо, когда собственные глаза и уши убеждают тебя в том, что для тебя кажется невероятным.

Если ты сомневаешься во всем, что же тебе остается делать дальше?

Хилари вскочила, надела халат и вышла в коридор. Дверь в гостиную по-прежнему была приоткрыта. Не прикасаясь к ней, она подошла к левому косяку и заглянула в комнату.

Там не было никого, кроме Мэрион Грей. Ночная сорочка светло-зеленого цвета еще больше подчеркивала бледность ее кожи. Волосы были распущены – прекрасные вьющиеся черные волосы, доходившие до плеч и загибавшиеся кольцами вверх. Сейчас она выглядела совсем юной и измученной. Маска гордости и безразличия оказалась сброшена. На глазах блестели слезы. Мягкие губы дрожали. Она стояла на коленях у камина, вытянув руки к огню, который давно погас.

Хилари почувствовала, как ее сердце разрывается от жалости и боли.

Она беззвучно прошептала:

– Дорогая…

Мэрион произнесла тихим голосом, задыхаясь от боли:

– Ты ничего мне не говоришь. Я справилась бы с этим, если бы узнала, если бы поняла почему. Должна же быть какая-то причина, ты бы не сделал этого без причины. Джефф, ты бы не стал этого делать без причины, Джефф, Джефф!

Хилари замерла. Мэрион говорила не с ней, а с Джеффом. Но Джефф был в Дартмуре.

Она обращалась к Джеффри Грею, физически он находился в Дартмуре, но для Мэрион был рядом, и с ним она разговаривала. Она подняла руку, словно пытаясь удержать его.

– Джефф, Джефф, почему ты не признаешься мне? Ты же видишь, я знаю. Она рассказала мне, та приходящая работница. Ты не видел ее. Но она вернулась. Она обронила какую-то вещь в кабинете и вернулась. И она слышала, как вы разговаривали, ссорились. А потом она услышала слова Джеймса. Она слышала, как он сказал: «Мой родной племянник!» – а затем выстрел. Видишь, мне все известно. Теперь ты можешь рассказать, тебе больше не грозит виселица. Она никому не проговорится, она обещала молчать. Джефф, разве ты не понимаешь, что я должна узнать? Это убивает меня!

Она поднялась с колен и босиком стала ходить по комнате. Слезы текли у нее по лицу, но она молчала, лишь иногда тяжело вздыхая.

Хилари не знала, как поступить. И как с этим справиться. Эти тяжелые вздохи звучали еще жалобнее, чем рыдания. Она боялась заговорить с Мэрион, но не хотела оставлять ее одну в столь плачевном состоянии.