Дело застенчивой подзащитной

Прошло добрых три минуты, прежде чем Трэгг вернулся. Вернулся он не один, а в обществе Гамильтона Бергера, окружного прокурора. Прокурор был мужчина крупный и толстокожий. Его натужные старания сделать вид, что он здесь случайно, выглядели неубедительно.

– Здравствуйте, Мейсон, – сказал он. – А я тут как раз проходил мимо. Услышал, что вы здесь. Что за чертовщина там с этой Надин Фарр и бутылкой яда?

– Это, – хладнокровно ответил Мейсон, – как раз то, что мне хотелось бы выяснить.

Лицо Бергера потемнело.

– На этот раз вы опережаете нас на голову, Мейсон.

– Да?

– Вы сами это знаете.

Мейсон пожал плечами.

– Я не собираюсь начинать официальное судебное расследование, пока не проведу точное опознание, – заявил Бергер. – Но опознание это я намерен провести чертовски скоро.

– Что ж, это интересно, – заметил Мейсон.

Внезапно отварилась дверь и полицейский провел в комнату женщину.

– Пожалуйста, миссис Фелтон, входите, – сказал лейтенант Трэгг. – Я хочу, чтобы вы внимательно посмотрели на мистера Мейсона и сказали нам…

– Это он, – заявила женщина.

– Спасибо, – сказал Трэгг. – Это все.

Полицейский, стоявший в дверях, поманил миссис Фелтон и вывел ее из комнаты. Мейсон ухмыльнулся, закурил сигарету и сказал, обращаясь к лейтенанту Трэггу:

– Развлекаемся?

– Честно, Мейсон, это не я, – ответил лейтенант. – Мне все это не нравится. Мне жаль, что ты в это влип.

Полицейский провел в комнату Артура Фелтона.

– Этот человек дал тебе пять долларов, а потом еще двадцать?

– Да, это он, – ответил Артур Фелтон, глядя на Мейсона расширенными глазами. Он явно был напуган и, казалось, вот-вот заплачет.

– Просто расскажи нам, что произошло, – сказал Гамильтон Бергер, неуклюже пытаясь придать своим словам теплоту и отеческую ласку.

– Мистер Мейсон дал каждому из нас по пять долларов и попросил понырять, чтобы отыскать на дне бутылочку, – сказал Артур Фелтон. – И пообещал еще двадцать долларов тому, кто ее найдет.

– И кто же ее нашел?

– Я.

– Что было потом?

– Потом он сказал, что я должен поехать с ним. Я ответил, что мои родители запретили мне садиться в машину к незнакомцам. Тогда мистер Мейсон назвал себя и отвез меня домой, а там сказал моей маме, что забирает меня к химику и что потом отвезет назад.

– А бутылка? – спросил Гамильтон Бергер.

– Он сказал, чтобы я никому ее не отдавал. Я все время держал ее в руке.

– До каких пор?

– Пока мы не приехали к химику, про которого я вам говорил.

– А как звали этого химика? Ты помнишь?

– Мистер Корбель.

– Славный мальчуган, – похвалил Гамильтон Бергер. – У тебя нет никаких сомнений, что это тот самый человек?

– Нет, конечно. Это он.

Гамильтон Бергер кивнул полицейскому. Тот положил руку на плечо мальчика, развернул его и проводил к дверям.

– Что ж, – сказал прокурор Бергер лейтенанту Трэггу. – Думаю, этого достаточно.

– Достаточно – что? – спросил Мейсон.

Гамильтон Бергер не пытался прятать отвращение, сквозившее в его голосе.

– Достаточно, чтобы признать вас соучастником.

– Да ну! – театрально удивился Мейсон.

– Соучастником в деле об убийстве, – пояснил прокурор.

– Так-так-так, – проговорил Мейсон. – Вы меня заинтриговали. А кто убит-то?

– Мошер Хигли, если вам нужны детали. Вы не можете утверждать, что я не ознакомил вас с выдвинутым против вас обвинением. Итак, я объявляю вам, Мейсон, что вы обвиняетесь в совершении преступления. Вы можете хранить молчание и не отвечать на вопросы, поскольку все вами сказанное может быть использовано против вас. Вы хотите что-то сказать?

Мейсон сделал глубокую затяжку.

– Я только хочу сказать, что вы сели в лужу. Не было никакого убийства. Мошер Хигли умер естественной смертью.

– Он был убит.

– С чего вы взяли?

– Если уж вам так хочется знать, у нас есть записанное на ленту признание женщины, которая совершила убийство.

– Очень интересно, – прокомментировал Мейсон. – Да только, боюсь, трудновато вам будет использовать это свидетельство, Бергер.

– Полагаю, вы намекаете на эту чушь относительно приватной информации и неразглашения профессиональной тайны? На это у нас найдется специальный закон. Думаю, вы удивитесь, узнав его формулировку.

Мейсон в последний раз выпустил струйку дыма, загасил сигарету, потянулся, поерзал в кресле, устраиваясь поудобнее, и сказал:

– Когда вы сможете использовать это признание, Бергер?

– Как только передам дело в суд.

– Конечно, – заявил Мейсон, – я давно уже не освежал в памяти всякие там законы, но сдается мне, что для того, чтобы использовать это признание, сначала надо доказать наличие такого пустячка, как корпус деликта, сиречь – состав преступления.

– Я докажу наличие состава преступления, – проговорил Гамильтон Бергер.

– И как же? – осведомился Мейсон.

– С вами я этого обсуждать не намерен.

– А придется, – сказал Мейсон. – Вы не можете обвинить меня в соучастии в убийстве, пока не докажете факт самого убийства. И вы не можете доказать факт убийства, используя лишь магнитофонную запись признания Надин Фарр. Когда делалось признание, она находилась под воздействием наркотиков и…

– Это только придаст веса свидетельству, – перебил прокурор.