Дело жадного варвара

Как правило, эффект бывал очень сильный. Забывшие главное тут же вспоминали утраченное, молчавшие, как стена, угрюмые преступники внезапно становились очень разговорчивыми, а однажды двое взломщиков-рецидивистов даже обрели просветление и по истечении отбытия срока вразумляющего наказания удалились от суетного мира; с одним из них Баг до сих пор поддерживал самые дружеские отношения и даже беседовал о духовном, но в последнее время ему это давалось все труднее – бывший правонарушитель очень уж сильно продвинулся на пути постижения чаньских истин.

Так произошло и теперь. Сюцай, не ожидавший ничего подобного, открывши рот уставился на сидящего на несуществующем уже стуле Бага, а потом искательно обернулся к собравшимся: позади него, на фоне открытого бара, бокалов, пивных бутылок и руин музыкального центра изумленно вибрировал десяток пестро одетых фигур обоего пола. У дверного косяка отдельно от прочих мялся шкапообразный юноша.

Народ безмолвствовал.

– Да кто вы такой!.. – нашел наконец слова Елюй.

– Человек, который желает спать по ночам, – отвечал Баг, – и который хотел бы воспользоваться сегодняшней ночью именно для этого. А вы – мешаете. Вы – шумите. Очень шумите.

– Мужлан… – тихо вякнула из-за спины сюцая одна из особ женского пола.

– Быть может, – кивнул Баг, – быть может. Однако, драгоценные, час уже поздний. Вы можете и дальше пить это пойло, – он указал на ближайшую к нему бутылку «Нева пицзю», – но только делайте это со скромностью, которая пристала приличным людям. – Баг выпрямился, оглядел собравшихся и добавил: – Во избежание.

Через день ему между делом сообщили, что сразу после того, как Баг покинул гостеприимный дом сюцая, последний принялся названивать в Управление внешней охраны и требовать присылки наряда вэйбинов, с тем чтобы незамедлительно принять строжайшие меры к нарушителю спокойствия и вообще зверю, каковым, вне всякого сомнения, является его сосед. Какие-то меры, видимо, и впрямь были приняты – Баг не стал вникать, – потому что на следующий день после инцидента Елюй появился на пороге жилища Бага с самыми искренними извинениями и был так приторно настойчив в изъявлениях почтения, что Багу захотелось лично отвесить ему двадцать пять малых прутняков .

С тех пор сосед стал тих и преувеличенно любезен, и это было, пожалуй, еще противнее. Баг понял бы, если б сюцай совсем перестал ему кивать при встречах или хоть что-то мужское позволил себе, – например, написал бы Багу на двери какую-нибудь дацзыбао, где, умело пользуясь культурным наследием предков, заклеймил бы поведение Бага или отдельные черты его характера, или придумал бы некий иной способ продемонстрировать, что у него, у Елюя, есть честь, и эта честь задета. Но ничего такого не случилось. К сожалению. Баг даже стал подозревать, что на экзаменационном пути сюцая Елюя где-то точно должна присутствовать по меньшей мере одна – и довольно крупная! – взятка, ибо как еще иначе мог стать сюцаем человек таких низких моральных качеств?

Но заняться этим вопросом вплотную в свободное от работы время Баг не мог из-за полного отсутствия свободного от работы времени. А написать взвешенный, доказательный, на уровне всех требований морали донос в контрольный отдел александрийской Палаты церемоний – значило оказать Елюю слишком большое, несоразмерное его персоне уважение.

Баг сделал последний глубокий выдох и пошел прочь с террасы. Долгий здоровый сон и тайцзицюань сделали свое дело – изгнали усталость и вернули силы, а сил вчера было потрачено немало в процессе блистательного завершения действий по обезвреживанию банды фальшивомонетчиков, на протяжении полугода талантливо чеканивших ордусские чохи. Расчет правонарушителей был, в общем-то, верен: не ляны ведь, а чохи, мелкую, разменную монету – тут не сразу и заметишь, что ее стало вдруг существенно больше.

Однако заметили. Управление справедливого снабжения деньгами вовремя забило тревогу. Как только вопиющий факт подрыва экономики фальшивыми чохами был установлен, прочее стало делом техники – наружное наблюдение за двумя подозрительными типами в клетчатых штанах в конце концов вывело Бага на логово злодеев в одном из пригородов Александрии.

Тогда Баг, не тратя времени на переговоры и прочие запугивания, с ходу выбил три двери и ураганом вломился в хорошо освещенный подвал неприметного домика в тени бамбуков карельских обыкновенных. Там вовсю кипела работа: станок ритмично щелкал, поблескивая сигнальными лампочками, чохи падали в заготовленную тару (чемоданы на колесиках), преступники ликовали, нажимая на клавиши счетной машинки и подсчитывая грядущие барыши.

Явление Бага в облаке пыли и штукатурки явно оказалось для них несколько неожиданным и весьма нежелательным. На него кинулись ближайшие двое, но Баг последовательно вбил их в стоявший поодаль шкап. Шкап и тела рухнули на пол, по пути задев незакрытую тару с чохами, и монеты с веселым звоном покатились по грязному полу.

– Вот черт! – вскричали оставшиеся пятеро правонарушителей. – Как это не вовремя!