Дело Живаго. Кремль, ЦРУ и битва за запрещенную книгу

В Вене предприняли важную попытку распространять книги. Туда привезли около 30 тысяч книг на 14 языках[776], в том числе «1984», «Скотный двор», «Бог, не оправдавший надежд» и «Доктор Живаго». Целью было «привлечь делегатов с советской орбиты[777] к ревизионистскому творчеству» и «снабдить делегатов из неприсоединившихся регионов изложением идей, конкурирующих с коммунизмом». Книги раздавались в киосках[778] и продавались по сниженным ценам в книжных магазинах города. Молодые активисты заметили, что такие места «находятся под пристальным наблюдением коммунистических агентов»[779]. Слежка за самим фестивалем и событиями вокруг него была столь пристальной, что группы молодых людей ходили по пятам за делегатами, которые смотрели достопримечательности, и выжидали удобного случая. Книги раздавали в таких местах, как музеи, где «сопровождающие» не могли так плотно опекать делегации. Алексей Аджубей, зять Хрущева и редактор «Известий», а также советский посол в Австрии «горько сетовали»[780] из-за дел ISI в Вене.

Планы по распространению книг в Вене были созданы Сэмюелом Уокером, бывшим редактором основанного ЦРУ издательства «Свободная Европа», и С. Д. Джексоном, одним из руководителей «Тайм-лайф», который раньше служил советником в администрации Эйзенхауэра по вопросам психологической войны. Уокер, с благословения «друзей»[781], как он называл ЦРУ, основал в Нью-Йорке подставную компанию, Publications Development Corporation, в чью задачу входило снабжение книгами делегатов Венского фестиваля. Общая ответственность за передачу книг[782] в руки делегатов лежала на австрийских союзниках. Когда один из европейских партнеров Джексона, Клаус Дорн, руководитель отделения «Тайм-лайф» в Цюрихе, забеспокоился из-за того, что «придется… применять особые усилия[783], чтобы найти оригинальный русский текст «Доктора Живаго»», Джексон ответил: «Не волнуйтесь из-за текста «Доктора Живаго»[784]. У нас подлинник, и именно им мы воспользуемся».

Помимо издания на русском языке, были планы распространять на фестивале «Доктора Живаго» на польском, немецком, чешском, венгерском и китайском[785] языках.

На китайском языке роман был издан на Тайване[786] в 1958 году; в том же году две гонконгские газеты печатали его по частям с продолжением[787]. Китайская пресса встретила роман враждебно; в издании «Мировая литература» Чжан Кейцзя, руководитель Ассоциации китайских писателей, назвал «Доктора Живаго» язвой Советского Союза[788]. На Венском фестивале китайскую делегацию, состоявшую из 400 человек[789], опекали еще плотнее, чем восточноевропейских товарищей; делегатам велели не общаться со встреченными ими представителями Запада, даже с официантами, которые подают им еду. Согласно отчету, составленному группой польских активистов, протестовавших против фестиваля, китайцы, в отличие от других делегаций из коммунистических стран, были «совершенно некоммуникабельны»[790]. Комитет «Свободная Европа» ввез из Гонконга 50 экземпляров «Доктора Живаго»[791] для распространения. «Нью-Йорк таймс» сообщала, что некоторые члены советской делегации «проявляли большой интерес к роману Пастернака, который можно здесь приобрести». Иногда роман буквально навязывали гостям и делегатам фестиваля. Советская делегация студентов и артистов приехала в изнемогавшую от жары Вену из Будапешта на сорока автобусах; среди советских гостей был молодой артист балета Рудольф Нуреев. Толпы русских эмигрантов осаждали советскую колонну, когда она вошла в город; они бросали экземпляры карманного издания «Доктора Живаго» в открытые окна автобусов[792].

Роман Пастернака пользовался наибольшим спросом и в других делегациях; экземпляры романа и других книг раздавались в пакетах с логотипами венских магазинов[793], чтобы скрыть содержимое; в темноте в залах кинотеатров; а также в ряде специальных мест, чье расположение передавалось из уст в уста. Перед возвращением на родину делегаты прятали книги в туристическое снаряжение, декорации, в коробки с пленкой и другие тайники.