Дело Зорге. Следствие и судебный процесс.

В числе этих 18 были такие «колоритные» фигуры, как Кэн Инукаи и особенно Кинкадзу Сайёндзи. Недаром вопрос об аресте и привлечении к ответственности этих двоих был решен только после длительного обсуждения в различных правительственных инстанциях. Причина заключалась не только в том, что первый из них принадлежал к семье высшей правительственной бюрократии, а второй — к «сливкам» аристократического общества Японии. Огромное значение имело и то положение, какое оба они занимали в правительственных сферах. Кинкадзу Сайёндзи, например, числился неофициальным советником министерства иностранных дел, а позднее и кабинета министров. Занимая па первый взгляд скромную должность, Кинкадзу Сайёндзи принимал непосредственное участие в разработке кардинальных проблем государственной политики, включая вопросы японо-американских отношений, политики Японии в отношении СССР, а также агрессивных планов в отношении Китая. Кинкадзу Сайёндзи был среди тех, кто подготовил проект так называемого основного японо-китайского договора. Этот «договор», подписанный с марионеточным правительством Ван Цзин-вэя в конце 1940 г., отдавал Китай в полную кабалу японскому империализму. Принимая участие в разработке грандиозных экспансионистских планов японского империализма, Кинкадзу Сайёндзи разделял их и поддерживал 9.

Естественно поэтому, что, когда волна арестов стала распространяться на представителей правящей бюрократии и лиц, стоявших близко к правительственным кругам, в «высших сферах» забили тревогу. Как пишет Тосито Оби, там были высказаны настойчивые пожелания повести следствие таким образом, чтобы не затронуть «высокопоставленных лиц», а также военных 10.

Несомненно, результатом такого давления со стороны «высших сфер» и явилось освобождение из-под ареста 18 человек. Среди них, за исключением разве только Кинкадзу Сайёндзи и Кэн Инукаи, не было фигур, занимавших высокое положение, по в большинстве это были люди, чьи показания могли вовлечь в «дело» влиятельные фигуры из правящей олигархии и военных.

Никто из этих 18, кроме Кинкадзу Сайёндзи, не был в дальнейшем привлечен к судебной ответственности. А роль последнего в судебном процессе свелась скорее к роли главного свидетеля обвинения против Хоцуми Одзаки (что, в частности, сказалось и на его приговоре).

Таким образом, уже с самого начала ведение следствия и судебного процесса по «делу Зорге» находилось под воздействием факторов, которые менее всего имели отношение к юриспруденции.

Следствие по «делу Зорге» началось в тот момент, когда вопрос о вступлении Японии во вторую мировую

войну был уже предрешен и в ее уединенных портах еб* средоточивались корабли оперативного соединения, предназначенного нанести внезапный удар по Тихоокеанскому флоту США, находившемуся в Пирл-Харборе. Пушки еще не стреляли, но законы войны уже вступили в силу.

Прогрессивные люди Японии понимали, на какой гибельный путь толкает страну военный авантюризм ее правящей верхушки. Они понимали, что ее внешнеполитический курс чреват катастрофическими последствиями для Японии.

Одним из таких людей был и Хоцуми Одзаки, близко стоявший к правительственным сферам и хорошо разбиравшийся в государственной политике Японии. Грозная опасность, нависшая над страной, побуждала Одзаки действовать так, чтобы предотвратить надвигавшуюся катастрофу. «Известие о начале японо-китайской войны 27 июля (1937 г.— С. П.), хотя он ее и предвидел, потрясло Одзаки», — пишет его брат Хоцуки. В августе военный пожар перекинулся в Шанхай. Как раз в эти дни Одзаки встретился с Тэйкити Каваи. По словам Каваи, Одзаки с тревогой в голосе сказал, что если огонь войны распространится и дальше, то опасность второй мировой войны станет почти неизбежной.

Одзаки сказал Каваи, что все это напоминает любопытную сказку для детей, существующую на Западе. «Однажды,—продолжал Одзаки, —судно, сплошь покрытое металлической обшивкой, плавало в Северном Ледовитом океане. Вдруг оно стало ощущать, что какая-то неведомая сила увлекает его в сторону от намеченного курса. Как ни старалось судно стать на курс, все было тщетно. Неодолимая сила стремительно влекла его к острову. То был магнитный остров, и вот судно стремительно' ударилось о берег и разбилось на куски... Тебе не кажется, что судьба Японии похожа на это судно?»11.

И Хоцуми Одзаки, и тысячи других японских патриотов хорошо понимали, что война—это страшное бедствие для народа и бороться с ней надо решительно и твердо. Борьба за мир, против фашизма и развязываемой им войны стала для этих людей смыслом их жизни.

Антивоенная деятельность всегда жестоко преследовалась в милитаристской Японии, а с началом войны па Тихом океане стала расцениваться как наитягчайшее преступление и караться наравне с выступлениями против кокутай. По малейшему подозрению в антивоенной деятельности людей бросали за тюремную решетку. В канун Тихоокеанской войны и после ее начала разгул фашистского террора достиг небывалых размеров. Беспощадно подавлялась всякая оппозиция правящей клике. Тысячи передовых людей были арестованы.