Дельцы

Так началась паника, очевидцем которой был Монтегю. Все было разыграно как по нотам. Фондовая биржа была совершенно потрясена; некоторые из наиболее надежных акций падали на несколько пунктов между двумя сделками, а Уайман, Хиган и заправилы Нефтяного и Стального трестов работали вовсю, чтобы добиться полного краха на бирже. В то же время уполномоченные Уотермана в Вашингтоне беседовали с президентом и представили ему отчаянное положение Миссисипской стальной компании. Финансовое состояние страны было шаткое, ожидались крупные банкротства. Учитывая сложившуюся критическую ситуацию, Стальной трест соглашался сделать все от него зависящее для спасения экономики страны. Он решил присоединить к себе Миссисипскую стальную компанию, если только правительство не станет этому препятствовать. Такие заверения были получены, и, таким образом, Уотерман достиг своей цели.

Но остался еще один фактор, который не всеми учитывался. Это - широкие слои населения, которые поставляли все эти деньги для игры финансовых воротил, люди, которым доллары были необходимы для удовлетворения жизненных нужд и являлись для них не просто денежными знаками или средством обмена, заменяющим собой карты. Это - мелкие собственники, нуждавшиеся в долларах для уплаты своим служащим по субботам; рабочие, которым деньги были необходимы для уплаты за квартиру, за хлеб насущный; беззащитные вдовы и сироты, для которых они означали спасение от голодной смерти. Этот несчастный люд не понимал, что все эти банки, такие, казалось бы, надежные и способные платить своим вкладчикам, могут быть преднамеренно приведены к банкротству одним лишь ходом в финансовой игре. Услышав о пошатнувшемся положении банков и начавшейся панике, эти люди поняли, как велика опасность. Стало ясно, давно предсказываемый крах угрожает именно им. Толпами бросились они на Уолл-стрит. Весь этот финансовый район заполнили перепуганные массы людей. Сюда были брошены конные отряды полисменов для наведения порядка.

"Все требуют доллары", - сказал один банкир, характеризуя создавшееся положение. Уолл-стрит до сих пор обделывал дела, пользуясь бумагами взамен реальных денег, а теперь вдруг кому-то потребовался настоящий доллар. И тут выяснилось, что доллар-то исчез. Выход народа на сцену стал событием, к которому финансовые воротилы совершенно не были подготовлены: они забыли о народе. Это походило на катаклизм в природе, которая зачастую смеется над человеком и приводит его в паническое состояние. Люди словно наблюдали за приближающейся лавиной: они видят, как поднимается облако пыли, слышат непонятный шум и знают, что через одну или две секунды лавина обрушится им на голову и всех раздавит.

Толпы людей перед зданиями Готтамского треста и Федерального банка блокировали эти учреждения. Каждый час приносил новые известия: блокада распространялась на тот или другой банк. Среди толпы пайщиков были женщины, ломавшие руки и кричавшие от нервного возбуждения; старики, плохо державшиеся на ногах; едва поднявшиеся с постели больные, стоявшие у банков уже сутки, дрожа от холодного октябрьского ветра.

Люди бросились и в ссудные кассы; в Ист-Сайде тревога охватила иммигрантов. Паника с быстротой молнии распространилась по стране. Начался штурм банков и в других городах. Десятки тысяч банков со всех концов страны требовали от столицы денег, денег и денег. Но их не было.

Таким образом, мультимиллионеры увидели, к своей досаде, что ими спущено с цепи такое чудовище, с которым уже, пожалуй, им и не справиться. Крах грозил и тем банкам, в которых они сами были заинтересованы. При подобной безумной панике даже двадцати пяти процентов наличных денег национальных банков не могло хватить для удовлетворения потерявших голову вкладчиков. На закупку зерна и хлопка Нью-Йорк потратил сотни миллионов. Теперь не было никакой возможности где бы то ни было добыть средства для выплаты вкладов. Куда ни обращались дельцы, всюду они сталкивались с недостатком денег: ничего нельзя было продать, нигде нельзя было получить займа. Те, кому удалось взять наличные, прятали их в металлические шкафы и сейфы.

Таким образом, добившись исполнения своих желаний, банкиры были вынуждены теперь укрощать выпущенного ими на волю зверя. Тревожные телеграммы пошли в Вашингтон. В результате министерством финансов было внесено шесть миллионов долларов в национальные банки столицы, а затем и сам министр прибыл в Нью-Йорк на совещание.

Обратились к Дану Уотерману, всеми признанному главе банкирского мира. Ввиду грозящей всем опасности соперничество различных компаний прекратилось, и Уотерман внезапно превратился в самодержца с неограниченной властью над всеми банками в городе. Правительство оказалось в его руках. Министр финансов превратился в клерка миллионера, а управляющие банками и разного рода финансисты, подобно перепуганным детям, бросились в его контору. Самые самоуверенные и смелые люди, подобные Уайману и Хигану, исполняли все его приказания и почтительно выслушивали его.