Делу конец - сроку начало

Он напоминал мальчишку, которому уже наскучила игра в догонялки, пришло время перевести дыхание и выкурить втайне от строгого родителя припрятанную сигарету.

Лейтенант с удивлением пялился на ковер ручной работы, занимавший почти всю стену, не понимая, что в нем может быть особенного.

Шевцов, крепко ухватившись за самый край, дернул ковер на себя. Тот с треском сорвался с петель и неряшливым комом застыл на полу. В стене была встроена потайная дверь, сообщающаяся с другой квартирой, попасть в нее можно было только через соседний подъезд. Дверь была приоткрыта, а это означало одно — хозяин винтовки настолько был уверен в своей неуязвимости, что не пожелал запереться.

Шевцов бросился на балкон. Двор был пустым, не считая сгорбленного старичка с тростью в руке, неловко пробиравшегося через развороченный на тротуаре асфальт. Вот он дошел до самого угла, остановился. Суетливо извлек из кармана платок и громко высморкался. После чего аккуратно сложил платок вчетверо и сунул его в карман пиджака. Стоп! Старик посмотрел вверх, но не так, как это делает сторонний наблюдатель, поглядывая на окна соседнего дома без всякого интереса, а с умыслом, который отчетливо просматривался в его глазах. Точно так же лесная пичуга посматривает на гусеницу, отважно карабкающуюся по поверхности листа. Да и глаза у старика чересчур молодые, наполненные неиссякаемой энергией. Нет, показалось. Взгляд у старика вдруг померк. Он сгорбился еще более и, надломленный тяжестью лет, зашаркал дальше.

— Все, — объявил Шевцов, — можете больше не искать, сегодня он нам уже не встретится.

Глава 8

Ольга была видной девушкой. Лицо, волосы, фигура — все при ней. Встретишь такую на улице и поневоле обернешься, и будешь на нее пялиться до хруста в шейных позвонках. Такие девушки рекламируют шампуни и губную помаду, а на таких ножках даже дырявые колготки смотрелись бы изысканно и воспринимались бы как новое направление в мире моды.

Трудно было поверить, что еще не все из них перепорхнули на экраны телевизоров и оккупировали обложки модных журналов, а продолжают встречаться на улицах и даже порой забредают в отделения милиции, чтобы мило пообщаться со следователем. Ее можно разглядывать, не опуская глаз, не опасаясь, что попадешь в какое-то неловкое положение, при желании можешь задать вопрос, в полной уверенности, что она непременно ответит.

Ольга была в черном костюме: пиджачок нараспашку, обтягивающая блузка подчеркивала небольшую, но красивую грудь, юбка в меру короткая, длинные ноги сплелись гибкими лианами. В глазах отрешенность и холод. Страха не видать. Такая мадам может сыграть роль роковой женщины в судьбе любого мужчины.

— Ну что, насмотрелся? — откинулась Ольга на спинку стула. — Может, теперь мне объясните, почему в обезьянник заперли?

Она неприязненно поморщилась.

Шевцов невольно усмехнулся:

— Однако это вам не помешало одежду справить.

— Мир не без добрых людей, принесли, — настороженно проговорила Ольга.

— Вам знаком Стась Куликов? — спросил Шевцов, не отводя взгляда.

Девушка чуть качнула ступней, а потом, не скрывая брезгливости, ответила:

— Первый раз слышу. И какое он имеет отношение к моему задержанию? Я оказалась в этой квартире случайно. И в общем, там ничего такого не произошло, за что можно было бы наказать, — произнесла Крачковская, слегка улыбнувшись.

— Значит, говорите, не знаете точно?

— В первый раз слышу, — приподняла Крачковская подбородок.

— А по нашим данным, он покровительствовал вам. И даже более того, вы были его любовницей.

Губы Крачковской дрогнули и застыли в холодной улыбке.

— Интересное наблюдение, а мне казалось, я помню всех своих любовников.

Взгляд Шевцова помрачнел:

— Не надо строить из себя леди, мы знаем о вас больше, чем вы думаете. Ну, например, что у вас была нелегкая жизнь и собственное благосостояние вам приходилось улучшать, работая обыкновенной девочкой по вызову.

— Ну и что? — безразлично повела плечом Ольга. — Сейчас, кажется, за это не сажают. Да и было это очень давно, теперь я совершенно другая. Как вам должно быть известно, люди меняются.

— Да, вы правы, — охотно согласился Шевцов, — мы не собираемся наказывать вас за проституцию. Для вас это слишком мелкое наказание. То, что мы вам инкриминируем, выходит далеко за рамки обыкновенного штрафа.

— И что же это такое? — в голосе послышалась откровенная издевка.

Крачковская совершенно не боялась его. Что неудивительно, общество такого человека, как Кулик, закалило ее.

— Первое — это угон машины, второе — соучастие в убийстве, — уверенно загибал Шевцов пальцы, стараясь отыскать в ее глазах хотя бы что-то, напоминающее обычный человеческий страх, — третье — нанесение телесных повреждений. Вас это не смущает?

— Абсолютно. У вас нет доказательств.

— Вот здесь вы ошибаетесь, кроме доказательств, у меня есть еще и свидетели. Вы сильная женщина, но хочу сказать, что это далеко не полный перечень. То, что сейчас имеется за вашими плечами, вполне потянет на десять лет тюрьмы. — Шевцов нажал на кнопку и, когда в дверях возник дежурный, спросил: — Свидетель подошел?

— Уже дожидается.