Дембель против бандитов

— Деньги надо было разменять, сто рублей… У дежурной в гостинице не оказалось — иди, говорит, на рынок, может, торговки ночные и поменяют. — Девушка виновато заморгала, видимо, решив, что он подозревает ее в чем-то неприличном.

Илья встал против ветра, закуривая.

— Ну что — пройдемся вон до того дома, провожу тебя до поселка и двину…

Запищал на поясе пейджер, Дембель прочитал сообщение, высказался по этому поводу, выслушал опасение Оксаны…

Вот тут-то к ним и подошел маленький худой оборванец с вытянутой рукой.

Первой мыслью было: сунуть этому пацаненку металлический рубль, пусть себе идет. Ясно, что ни папки, ни мамки, ни братика у него нет. Много сейчас таких полубеспризорных детей на улицах: мелочь клянчат, бутылки собирают, пьяных грабят… А деньги — на сигареты, спиртное и клей, чтобы нюхать. Но тут же появилась и вторая мысль… По словам Ковалева, на цыгана работает много «батраков», в том числе и дети. И потому можно было предположить, что этот пацанчик — один из них.

Присев на корточки, Илья поинтересовался: за что, мол, отца посадили. В глазах мальчонки мелькнуло недоумение — наверняка никто еще не задавал ему подобных вопросов. Утверждение, что «папка посажен», воспринималось прохожими как факт, как данность, под которую и давались деньги. А тут — такой неожиданный вопрос, такое участие…

Пацанчик смутился.

— Так за что посадили, а? — стараясь говорить как можно доброжелательнее, повторил Дембель.

— Да… так, за кражу, — ответил мальчонка, но не очень уверенно.

— А сам-то ты где живешь?

Пацан махнул рукой куда-то в темноту.

— Там.

— Там — это где? Район какой? Камволка? Спиртзавод? Вокзал? — продолжал допытываться Илья.

— В Новоселовке, — последовал ответ, и Корнилов окончательно понял; этот маленький оборванец, безусловно, работает на цыган.

— Постой, постой… — Заметив, что зубы мальчонки темны от никотина, Илья достал пачку сигарет, щелчком выбил одну и предложил: — Закурить хочешь?

— Давай, если не жалко, — согласился пацанчик.

— Послушай, — улыбнулся Дембель так искренне, как умел это делать только он. — Давай по-честному говорить. Все как есть. Нету у тебя никаких папки с мамкой, нету и братика… То есть, может, и есть где-нибудь, но ведь ты не для них деньги просишь?

Маленький нищий молчал выжидательно, не возражая, но и не соглашаясь.

— А деньги ты просишь, потому что цыгане тебя нищенствовать отправили, — веско закончил Илья.

Пацанчик чуть вздрогнул, и Корнилов понял, что он на верном пути.

— Хозяин у тебя — цыган, а зовут его Яша. Гадкий такой, плюгавый, с трубкой в зубах.

— Дядя, ты что, из мусорни? — неожиданно спросил мальчик.

Илья обиделся.

— Да как ты мне такие слова говорить можешь? Посмотри на меня — разве похож я на мусора? Да ты кури, кури, — смягчившись, добавил он.

— А откуда ты про цыган знаешь?

— Знаю, — Корнилов поджал губы. — Я много что знаю. Ну, как там Яша?

Пацанчик не ответил, лишь полоснул собеседника взглядом затравленного волчонка.

Дембель поднялся во весь рост.

— Ксюха, Митина фотография у тебя с собой?

Та торопливо полезла в сумочку.

— Да, конечно… Она у меня всегда с собой.

— Давай.

Взяв фотоснимок, Илья подвел пацаненка под свет уличного фонаря.

— Послушай… Я не мусор, и она, — кивок в сторону девушки, — тоже не из милиции. Мы нормальные люди. Мы человека одного ищем. Ее брата родного, моего боевого товарища. И ты, если на цыган новоселовских работаешь, должен его знать. Никогда такого не видел?

И показал снимок…

…Спустя пять минут лед недоверия был растоплен — пацанчик, назвавшийся Сашей, окончательно поверил в искренность Дембеля. К тому же девушка с печальными глазами показала паспорт на имя Ковалевой Оксаны Валерьевны — для пацана, знавшего Димину фамилию, это стало последним, решающим аргументом.

Да, конечно, знает он дядю Митю. Такой же «батрак», как и он сам. Дядя Митя — хороший, даром что без ног. Да чего уж там — в Чечне воевал! А главное, он всегда его, Сашку, защищает. Несколько недель дядя Гриша, который себя за адъютанта Рокоссовского выдает, заставил его, Сашу, стирать свои вещи, так дядя Митя такое устроил! Запустил дяде Грише бутылкой в голову и пообещал: мол, еще раз узнаю, придушу тебя ночью подушкой; у безногих руки очень сильные. Хороший дядя Митя, ничего не скажешь… Да только продали его уже сегодня.

— Как продали?! — всплеснула руками девушка.

— Очень просто, — жадно затягиваясь сигаретой, пояснил Саша. — Приехали цыгане из Москвы, двое… Тоже нищими промышляют. Торговались с хозяином, торговались и продали. Семьсот долларов с инвалидной коляской и аккордеон в придачу. Я под дверью стоял, все слышал. Да и меня во время торга несколько раз вызывали: коляску с дядей Митей привезти, аккордеон подать, отвезти, за сигаретами сбегать… И еще двоих продали: дядю Аркадия и дядю Валеру. Но этих — другому цыгану.

— Где Димка теперь? — быстро спросил Илья.

— Пока в Новоселовке. Цыгане московские завтра уезжают.

— Во сколько?

— Не знаю, не говорили… Они сейчас бухают, проснутся, наверное, поздно.

— А приехали на чем?

— «Мерседес» белый… Рядом с домом стоит.