Дембельский аккорд

Всеобщее молчание стало уже вторым фактом… Но уже было не до него… Шаги "Великого Миротворца" уже затихли и на мгновенье наступила почти тишина… Пора было действовать.

- "А теперь ваш выход, товарищ старший лейтенант!…"

Я не стал ни зверствовать, ни заискивать… А просто скомандовал:

- Равняйсь!

Как и следовало того ожидать, эта привычная команда оказалась исполненной почти на "двоечку"… Видать, всё еще витал в их головах ветер свободы и победы демократии… Но, увы.

- Равняйсь! - снова скомандовал я. - Отставить! Равняйсь!.

На этот раз исполнение команды соответствовало твердой "четверке". Для начала достаточно.

- Смирно! - Я внимательно осмотрел строй, выискивая нерадивых исполнителей. - Вольно.

Мои элементарные команды оказались выполненными на приемлемом уровне и теперь можно было приступать к главному… Выбиванию из их мозгов всей этой замполитовской дури.

- Запомните один раз и на всю оставшуюся жизнь… - я начал говорить спокойно и медленно, но с каждым словом мой голос становился крепче и тверже. - Мне глубоко наплевать… и даже насрать на всё то, что вам сегодня говорил капитан Вовк. Ясно?… Не слышу.

Я еще не успел оглядеть всех, как строй почти дружно мне ответил.

- Ясно!

Вяловато конечно и даже как бы нехотя… но ответили… Я отметил это с положительным перевесом и стал их разочаровывать дальше.

- Это во-первых! Второе: Честно говоря, не думал я, что кто-то из моих подчиненных побежит стучать на меня командиру батальона… Может он сам выйдет? Или страшно?

Из строя никто не вышел и на мое предложение не нашлось желающих отозваться.

- Понятно… Я же не бегу с докладом комбату о ваших залётах! Каждый провинившийся наказывается только моей властью. Всё по честному! Я действую как мужик, а вы?… Как крысы исподтишка стучите.

Мой оскорбительный упрёк сделал своё дело… И дембельские эмоции полились через край.

- Разрешите обратиться, товарищ старший лейтенант! - Это не выдержал тот самый снайпер Мирошник. - Давайте поговорим открыто! Только пообещайте никому "крестики" не ставить!.

- Ну, давай! - согласился я. - Обещаю, что "крестиков" не будет. Говори, не бойся.

Чувствуя за собой незримую поддержку своих товарищей, высокий боец стал говорить горячо и без остановки.

- А что вы хотите? Это вы сами виноваты, что так получилось! Мы до вашего приезда были нормальными солдатами. И служба шла нормально, и порядок везде соблюдался, и дисциплина… Всё было нормально! А вы приехали и сразу стали свои порядки тут устанавливать! Ботинки, подворотнички, заправка постелей… Да мы тут половину Чечни пешком обошли… С декабря здесь воюем! А вы к нам как к молодым духам относитесь! Это что, нормально? Нам тут один месяц до дембеля остался, а вы нас гоняете и дрочите, как духов… Уже все пацаны в батальоне над нами смеются… А вы еще с нами на войну хотите! Кто-нибудь шарахнет вам сзади… Вы не боитесь?!.

Я не перебивал говорившего солдата и внимательно слушал каждое его слово. Всё-таки такой откровенный диалог между командиром и подчиненными гораздо лучше и полезнее для налаживания взаимопонимания, чем посреднические услуги замполита.

Наконец Мирошник высказался полностью и замолчал… Я немного подождал, а вдруг он захочет что-то добавить.

- Всё? А теперь слушайте меня все! - Я набрал воздуха побольше и стал размеренно загибать пальцы. - До моего приезда сюда вы все ходили в грязном обмундировании, без подворотничков абсолютно, в нечищеной обуви и были похожи на зачуханных чмырей! Это раз! До моего прибытия порядок в вашей палатке был ужасающий… Срач полнейший и вы в нём жили. Даже сейчас… Посмотрите, что у вас под нарами творится?! Начиная от носков старых, боеприпасов и заканчивая черствым хлебом… Это два. До меня у вас никакой дисциплины и не было! Ходили туда-сюда как сборище анархистов! Никто с вас не требовал, вот вы и расслабились.

- У нас с Кириченко всё было нормально! - внезапно сказал невысокий солдат с небольшими бакенбардами. - Мы его уважали и он нас тоже.

Я с минуту молчал, чтобы успокоить свои нервы… А то бы мой голос попросту сорвался бы на резкий крик и откровенный мат.

- "Уж кто бы это мне говорил!… Кириченко!… Олег всё жалел их - вот и погиб… Без прикрытия… Их прикрытия… Вот суч-чата… Уважали…"

- Царствие ему небесное! - сказал я с тяжелым вздохом и медленно подошел к открытому проёму в кубрик погибшего.

Там на прежнем месте стояла кровать Олега с красно-белой полосой наискосок. И всё тот же табурет у изголовья со стопкой наполовину и куском хлеба сверху.

- А насчёт уважения… Посмотри какого цвета наволочка и сколько пыли на хлебе! Вот так вы его уважаете после смерти, что даже наволочку поменять не можете на свежую… А если бы вы его при жизни уважали и заботились о нём… То был бы… - Я немного запнулся, но потом продолжил жестким тоном. - То был бы старший лейтенант Кириченко живой и невредимый.

Я так же медленно вернулся на свое место перед строем.

- Так уж получилось… - сказал обладатель баков. - Мы.

Но его прервал командир группы.