Дембельский аккорд

Я присел рядом и стал осторожно разглядывать очередное творение рук наших военнослужащих… К нижнему концу черенка скотчем было примотано: четыре большие металлические банки из-под УЗРГм, плотно набитые желтым пластидом; вышибной пороховой заряд и сама кумулятивная граната ПГ-7ВМ; пять или шесть осветительных ракет, которые заполняли собой образовавшиеся при сборке пустоты… Но самой любопытной деталью оказалась промышленно-изготовленная зажигательная трубка ЗТП-150, уже воткнутая детонатором в желтую массу пластида.

Данный "боеприпас" хоть и являлся самодельным, но уже полностью готовым к применению… Одного пластида здесь набиралось килограмм шесть-семь, что составляло больше десяти килограммов тротила… Кумулятивная граната тоже не из пороха сделана. Хорошо, что на её взрывателе имелся предохранительный металлический колпачек с белой ленточкой… Вышибной заряд и ракетницы можно в счет не брать. Но зажигательная трубка требовала к себе повышенного внимания, поскольку от её капсюля-детонатора вся эта "композиция" могла сработать с шумом и треском.

- Что будем с ней делать? - я повернул голову к ротному.

- Выдернуть капсюль и выбросить всё к чертовой матери. - усмехнулся он.

Первым делом я очень осторожно и предельно аккуратно постарался вытянуть из взрывчатого вещества капсюль-детонатор. Над желтой поверхностью пластида торчала небольшая алюминиевая "юбочка" КД-шки, но этого оказалось недостаточно для надежного захвата. Поэтому тащить пришлось за беленький огнепроводный шнур. Это было делом несложным и я наконец-то положил на стол отделенную от всего так сказать заряда ЗТПешку.

- Вот это да! - глубокомысленно изрек Пуданов, доселе молчавший и наблюдавший за моими манипуляциями. - Сколько же здесь примотано.

Затем мы стали подробно считать все компоненты самодельного "изделия".

- Четыре банки из-под запалов ручных гранат! Полные пластида! Гранатометный выстрел… Отдельно сама граната и рядом с ней вышибной заряд… Пять ракет… Нет… Три осветительные ракеты… Одна из них СХтешка сорокамиллиметровая… И два сигнальных дыма… А… Вот ещё и мина-сигналка… В самом центре.

- И еще зажигательная трубка! - деловито вставил свое слово Яковлев.

Тут мы вспомнили про него и прекратили изучать "боеприпас". Следовало установить многое.

- Где ты это взял? - спросил Пуданов.

- Нашел! - гордо ответил контрактник. - В окопе за ротным блиндажем.

За строящейся каптеркой в десятке метров располагалось крытое земляное укрытие, сооруженное на случай минометных обстрелов. За этим блиндажем находилась открытая щель, вырытая всё на тот же случай обстрела боевиков. Это был длинный окоп, предназначенный для размещения в нем бойцов, которым не хватило места в блиндаже.

Из слов Яковлева выходило, что он нашел данную "супергранату" именно в этом окопе… Но что-то здесь было не совсем правдой.

- А ты не врешь? - я пристально посмотрел на контрабаса. - Я там днем проходил по дороге в туалет. В окопе ничего не было. Он же весь просматривается.

- Зачем мне вас обманывать, товарищ старший лейтенант? - обиделся Яковлев. - Я вечером её нашел и сразу же принес… А вы.

Откровенно говоря, я даже засмущался и испытал чувство стыда за свою слишком большую подозрительность и явную недоверчивость к таким честным парням, как этот сержант.

А Пуданов оказался наоборот… Слишком далеким от столь щепетильных внутренних переживаний и потому продолжал спокойно и дотошно пытать вопросами контрактника.

- А ты случайно не знаешь, кто эту бандуру туда положил?

Контрактник внезапно приосанился и даже выпятил грудь:

- Как не знаю? Конечно знаю!.

От такой удачи и предвкушения скорого разоблачения очередного ротного "мастера-самоделкина" мы с Иванычем опять заговорили в два голоса.

- Кто? Кто это был? Говори!

И вот в беспросветной военно-полевой жизни сержанта контрактной службы настал его звездный час и он с чувством сдержанного достоинства произнес:

- Я!

Как положено в таких ситуациях… После яркой вспышки собственного возвеличивания глазки главного героя данной сцены скромно уставились в грязноватый пол ротной канцелярии… В театре или же в опере после одной-двух минут благоговейной тишины весь зал взрывается восхищением и бурными аплодисментами, быстро переходящими в овации.

Но проза армейского бытия не столь красочна и совершенно не предполагает ни оваций, ни аплодисментов, ни всеобщего восхищения, а тем паче благоговейности… Тишина была… Это действительно имело место… Но небольшая.

Поскольку и Пуданов, и я просто опешили от такого ответа… И на несколько секунд потеряли дар речи. Первым опомнился я.

- Как ты? Это правда ты?

И вновь сержант Яковлев состроил на лице выражение незаслуженно оскорбленного благородства царствующей особи:

- Конечно я!

Александр Иванович стал понемногу прозревать и на контрактника смотрел уже с каким-то неведомым мне любопытством:

- Ну и где же ты это взял? Тоже нашел где-то?

- Я сам её сделал! - признался сержант.