Dementia

— Кто, детектив?

— Как — кто? Шейла Берман!

— Когда я видел ее в последний раз, мисс Берман была в добром здравии и в прекрасном расположении духа.

— А! Сукин сын уволок другую женщину?

— О чем вы, детектив?

— Кью? — в пару хозяину удивился кролик.

— Та-ак. — Леон с трудом сдержал поднимающееся раздражение. — Или я ничего не понимаю, или кто-то морочит мне голову. Там, на углу, на земле лежала девушка, которую уволок маньяк. Ты как раз ее осматривал. Я видел девушку и тебя. Я побежал дальше, а ты остался. Да?

— Не совсем, мой дорогой детектив. Меня вы видели, верно. Но девушки не было.

— Блин, какая разница! Девушка, не девушка! Кто там валялся на земле?

— Не «кто», а «что». Вот это.

Граф протянул руку ладонью вверх. На ладони лежал невзрачный цветок, смятый и раздавленный.

— Что? — сквозь зубы процедил Леон. — Что ты мне суешь?

— Вы спросили, что лежало на земле, я вам показываю — это.

— Кью!

Леон попытался выдохнуть, но не получилось. Накатила черная волна, пальцы клещами сомкнулись на тонких запястьях, и Леон со всей силы приложил графа спиной о ближайшую стену. Верещащая тварь взвилась в воздух и закувыркалась над головой.

— Мозги мне фачишь, сучок? Фачишь мне мозги?

— Детектив, только не надо насилия! Что вы хотите?

— Вытряхнуть из тебя твою подлую душонку! Ты спрятал труп? Где? Отвечай!

И еще раз, со всей дури — об стену.

— Детектив! Мне больно! Отпустите…

— Щасс тебе еще не так больно будет! Отвечай, паскуда! Где труп? Ты меня отвлек! Это ты убийца!

— Леон…

Граф не сопротивлялся, прижимаясь затылком к шершавой стене. Волосы цеплялись за бетон, путались и опадали невесомыми паутинками. Глаза в пол-лица, в них испуг и недоумение. Один светлый, как свеча на окне, другой темный, как ночь за окном.

Леону стало не по себе, словно он ударил ребенка. Он ослабил хватку, но жертву не отпустил. Где-то во мраке пищала и стрекотала крылатая козявка.

— Я спрашиваю, куда ты дел тело? Где оно?

— Детектив, мисс Берман с охранником и полицейским уехала домой. Если не верите — позвоните вашему коллеге. Трупа не было. Никого не убили, Леон.

— Врешь!

— У вас есть с собой телефон. Позвоните.

Одно запястье графа Леон все-таки освободил, но второе продолжал стискивать. Левой рукой полез за мобильником, набрал номер. Рой откликнулся сразу.

— Рой, ты где? Я. Да. Когда вы уехали? А… Да, я слышу. Все в порядке? Кто тебя сменяет? После полуночи? Хорошо, отбой.

Посмотрел на графа.

Тот молчал, глядел Леону в лицо, чуть приподняв брови. В глазах уже не было испуга, но и торжества не было. Он просто ждал, когда его отпустят.

— Но я видел. Видел! Ди, ты опять пытаешься меня обдурить.

— Вовсе нет, детектив. Вам хватает самого себя.

— Поговори у меня!

Графа надо было отпускать, но отчего-то Леон медлил. Под пальцами на хрупком запястье билась жилка. Синяков я ему наставил, подумал Леон. Неожиданно граф поднял свободную руку и коснулся груди Леона таким интимным, ласковым жестом, что коп остолбенел. Прохладные пальцы скользнули по ключицам, граф убрал руку — и отбросил что-то в сторону. Картофельный очисток, сообразил детектив.

И понадеялся, что темнота скрыла краску, залившую щеки.

Черт!

Фигня какая-то в голову лезет.

— Хрен с тобой. Катись на этот раз. — Леон тряхнул головой и отступил. — Но когда-нибудь я схвачу тебя за руку.

— Вы уже это делали не раз, — паршивец, невинно улыбаясь, потер запястье. — Но дальше мы так и не продвинулись.

— Поговори у меня!

Зло сплюнув, Леон сунул руки в карманы и пошел по переулку прочь.

— Детектив!

— Чего тебе?

— Куда вы? Уже поздно.

— Куда надо! Не твое дело.

Леон шагал, сутулясь, ворча под нос и пиная консервную банку. Прижав запястье к губам, граф смотрел ему вслед, пока он не свернул за угол. Леон не видел этого, он вообще ничего вокруг не видел.

Он был зол на весь мир, и в первую очередь, на себя.

* * *

Проклятый китаец! Сто раз проклятый китаец! Мутит свои грязные делишки почти у всех на виду, а потом глазами хлопает — я не я и лошадь не моя. И эта его улыбочка! Эта улыбочка, эти накрашенные губки! Эти холеные пальчики! Эта стрижечка, эти неправдоподобно гладкие волосы, так и хочется потрогать… Ыыы!

Консервная банка улетела в темноту и грохнулась обо что-то железное.

Девчонка настоящая, не трогайте меня, мне больно, ах-ах! Не надо насилия, ах-ах! Щасс! За решетку тебя, там тебе покажут насилие! Там тебе покажут, как губки красить! Там тебе…

Леон остановился и прислушался.

По переулку, с которого он свернул, ехала машина. Промежуток между домами озарился желтым светом, метнулись тени, автомобиль скрылся за поворотом. Но далеко не отъехал, остановился, не выключая мотора.

Секунду Леон таращился в темноту, не понимая, почему вдруг кольнуло в груди. Хлопнула дверца. Леон хрюкнул и сломя голову кинулся назад, на ходу вытаскивая полуавтоматический пистолет.

Похож на девчонку! В платье! С губками!

Едва вписавшись в поворот, Леон вылетел в переулок — как раз, чтобы увидеть удаляющиеся красные огни.

— Стой!