Деменция. Сборник рассказов

Она принесла полотенце и стала вытирать, обтирая член и промокая простынь. Инна была в ночнушке. Олег лежал голый.

– Ты же целовала меня, когда я был маленький, целовала везде

– Да

– Поцелуй

Инна наклонилась.

– Нет. Я имел в виду там, и там.

Он взял её руку, и коснулся ею члена, и ягодиц

– Олег – она потянула руку.

Но он удержал.

– Поцелуй Инна. Я хочу, чтобы ты поцеловала.

Инна застыла, не вполне понимая, что происходит.

Нет, она не испугалась. И даже, и не видела ничего предосудительного, или постыдного в его просьбе. Но всё было неожиданно. И сделать – это, подчинившись просьбе сына, мешал какой-то барьер внутри. Препятствие, или запрет, или табу, через которое нужно было перешагнуть.

– Инна, целуй. Я скажу, за что, она – его голос дрогнул – просила прощения. Я, тогда, из-за неё …

Он не смог договорить. Горло перехватил спазм, как будто на шее затягивалась петля.

Перед её глазами, словно кадры киноплёнки, замелькали сцены того жуткого дня. Холодный ужас заползал в душу.

Она наклонилась, и поддерживая пальчиками член сына, чмокнула в головку.

Глава пятая

Он не называл её мамой, матерью.

С того дня, когда она пришла за ним в садик после лечения, Олег называл её по имени: Инна.

– Ещё … целуй … там …

Она поцеловала в ягодицу.

Член Олега стал возбуждаться.

– Я хочу тебя – он держал её за руку.

Инна потянула руку – Нет. Олег, нет. Нельзя.

– У тебя кто-то есть? Кто-то был?

Она замотала головой – Нет .. нет .. нет …

Член стоял. И желание только одно: сделать это сейчас, чтобы забыться. Слишком муторным было воспоминание.

Она, вдруг, прочувствовала состояние сына.

Сострадание – это и любовь, и мука, и боль матери. Она ещё противилась, но мозг, лихорадочно, искал оправдание тому, что происходило. В голове сталкивались мысли о запрете, табу, об отношении морали, общества к подобному, и о династиях фараонов, французских, да и русских царских семьях, где инцест был не редкостью.

Она потянула руку сильнее.

– Я принесу вино.

Она долго не могла открыть пробку, которая крошилась, и наконец, просто продавила её в бутылку. Взяв два стакана, вернулась в комнату.

Олег лежал с торчащим членом, и ждал её.

Инна наполнила стаканы и помогла сыну сесть.

Они молча свели стаканы и стали пить. Олег выпил вино за два глотка. Инна пила медленно, глотками, не ощущая вкуса и запаха.

– Зачем нам вино? – спросил Олег.

Инна пожала плечами – Не знаю.

Она разлила остатки и выпила.

Олег пить не стал, и взяв её руку, притянул к члену, уже обмякшему – Дрочи.

Инна обхватила член правой, а левой взяла стакан Олега и допила вино. Она хмелела, и всё происходящее уже не казалось диким.

Дрочить она не умела. Совершенно.

И Олег, обхватив сверху своей, стал дрочить сам, её рукой.

Инна смотрела, как возбуждается член, чувствуя одновременное его наполнение кровью и твердение. Всплыли воспоминания, казалось бы, уже давно забытые, бурных ночей с Романом, вытесняя другие мысли, и плоть, просыпаясь, востребовала своё. Задёргалось, сокращаясь, влагалище. Увлажнились соком губы, и набухший похотник горел, ожидая ласки.