Демгородок. Авторский сборник

— Здравствуйте, № 186, — хмуро отозвался Курылев, засовывая толстую гармошчатую кишку в отверстие выгребной ямы. По инструкции охрана и персонал Демгородка обращались к изолянтам исключительно по номерам. Причем если осужденный — крайне редко! — проживал вместе с родственниками, то инструкция предусматривала прибавление к номеру соответствующей литеры. Ну, к примеру: жена — № 186-А, дочь — № 186-Б, сын — № 186-В и так далее.

— Хорошая сегодня погодка, не так ли? — не обращая внимания на Мишкин тон, с неестественной задушевностью продолжил лысый.

— Хорошая, — буркнул Курылев, потянул на себя рычаг, кишка дернулась — и процесс пошел.

— А верно, что Стратонова застрелили в Нью-Йорке? — спросил приставучий изолянт.

— Передавали, что погиб при невыясненных обстоятельствах… — уклонился от ответа Курылев, хотя доподлинно знал: бывшего президента телекомпании «Останкино» искрошили автоматными очередями прямо в супермаркете, в рыбной секции, несмотря на его фальшивый паспорт и накладную бороду. До прихода к власти адмирала Рыка лысый заведовал у Стратонова популярной программой «Результаты» и, частенько появляясь на экране, врал до изнеможения.

— А ведь я его предупреждал! — почти удовлетворенно заметил изолянт. — Не достанут, не достанут! Достали… Хотите морковку?

— Нет, № 186, не хочу! — резко отказался Мишка: инструкция строго-настрого запрещала любые виды неформальных контактов с поселенцами.

— Извините… — смутился, поняв свою бестактность, лысый. — Я просто хотел спросить вас, что вы думаете об амнистии? Ходят слухи…

— О чем? — обалдел Курылев.

— Об ам… Об амнистии. Ведь И. О. — великодушная личность…

— Не понял? — нахмурился Мишка.

— Простите, пожалуйста, я хотел сказать: ведь Избавитель Отечества великодушный человек, и к свадьбе, надо полагать…

— Еще какой великодушный! А то бы вы уже давно червей сионизировали! — лихо сказанул Мишка и пожалел, что Ренат его не слышит.

— Ну, зачем же вы так… — выронив морковку, пробормотал лысый.

Тем временем гармошчатая кишка зачмокала, как если бы великан попытался через соломинку добрать из гигантского стакана остатки коктейля с вишенками. Курылев выключил насос, глянул на часы, показывавшие 15.37, но в путевке-наряде почему-то записал 16.07. Потом, даже не попрощавшись с поникшим 186-м, он вырулил на Бродвей и медленно двинулся вдоль сетчатых заборов с металлическими калитками. При этом Мишка внимательно осматривал улицу, совершенно безлюдную, если не считать попавшегося навстречу изолянта, похожего на выросшего до необъяснимых размеров крота. Он с трудом волок две туго набитые полиэтиленовые сумки с надписью «Osinka», да еще под мышками нес длинную коробку спагетти и пивную упаковку о шести банках. Поравнявшись с домиком № 55, Мишка сердито остановил машину, вылез из кабины, поднял капот и озабоченно уставился в прокопченные кишки «дерьмовоза». Разглядывал он их до тех пор, пока перегруженный человек-крот не скрылся на своем участке.

— Вот зараза! — воскликнул Курылев и повернул кепку козырьком к затылку. Копавшаяся в грядках темноволосая девушка, одетая во все тот же олимпийский комплект, бросила тяпку, встала с колен и подошла к ограде. У нее была странная, запечатленная улыбка, какую иногда можно видеть на лице человека, старающегося по возможности весело рассказать о своем горе.

— Извините, № 55-Б, — произнес Мишка зло и отчетливо. — Можно я наберу воды? Мотор перегрелся…

— Пожалуйста, — пожав худенькими плечами, ответила она. Курылев достал из кабины грязное помятое ведро и, толкнув калитку, ступил на дорожку, ведущую прямо к крыльцу. Но сначала он снова внимательно огляделся — кругом не было ни души. «Мемуары строчат!» — подумал Мишка, имея в виду ЭКС-президента и экс-президента, живущих в соседних домиках. Эту часть Демгородка изолянты между собой именовали Кунцевым — и действительно, самые крупные злодеятели периода Демократической Смуты проживали именно здесь. Курылев посмотрел на возводимую возле президентских домов будку, похожую на те, что обычно стоят возле посольств: там тоже никого не было — строители уже ушли. Будку назначили сюда совсем недавно, после того, как неделю назад в окно ЭКС-президента влетел булыжник, по-гастрономному завернутый в письмо следующего содержания: ГОТОВЬСЯ, ГАД, К СМЕРТИ! МОЛОДЫЕ ЛЬВЫ ДЕМОКРАТИИ.

— На кухню проходите! — громко подсказала девушка и сама пошла вперед. На маленькой веранде стоял застеленный старой клеенкой стол, а на нем трехлитровая стеклянная банка с темно-алыми пионами. Опущенные в воду стебли были густо обметаны крошечными пузырьками воздуха. Упавшие на клеенку лепестки напоминали густые, чуть подсохшие капли крови. Курылев прошел в кухоньку, поставил ведро в раковину и включил воду.

— Ржавая, — предупредила девушка.

— Мне без разницы.

Она покачала головой и подошла к плите, где на маленьком огоньке кипела, чуть подрагивая крышкой, кастрюлька, зачем-то приподняла пальцами крышку и тут же со звоном ее уронила.

— Обожглась? — спросил он.

— Чуть-чуть. Но так даже лучше…

— Почему?

— Не знаю. Боль успокаивает.