Демьян Бедный

Юденич! Господи, каким был генералом!
Вояка, шут его дери:
Брал Питер, лез в цари…

И, оказавшись вором, был арестован прокурором.

Выходит так, что брал наш Красный Петроград
Не генерал, а конокрад.

Но «проводить» Юденича нелегко! Сперва еще следовало расколотить его. Демьян вернулся из Питера осенью девятнадцатого года серьезно обеспокоенный:

Уж на что я шутник, но и мне не до шуток.
Жутко в Питере. Воздух в нем кажется жуток.
Напряженность глухая на каждом шагу:
Всем нутром своим чувствуешь близость к врагу.
…
Враг могучие когти свои показал.
Маски сброшены. Время сурово.
Красный Питер, он первое слово сказал,
Он не скажет последнее грозное слово.

Встревоженный Демьян отказывается шутить. Само пребывание в осажденном городе, в пригородах, где он в тесном контакте с бойцами ищет средства им помочь, настраивает на серьезный лад. Положение осложнено тем, что под Питером впервые появилось новое, никогда русскими не виданное оружие: танки. Даже слово это непривычно русскому уху. Демьян уловил, что бойцы произносят его по-своему: между двумя согласными мягкий знак. В конце привычная буква «а». Выходит — «танька». Но не все ли равно, как называется внушающая ужас машина? Не пустяки ли это? Нет…

Стоп! Это — ключ! Найдено средство избавить бойца от страха. В редакции под Лиговом бухают пушки Юденича, когда там записывают переданное по телефону… оружие.

«Ванька, глянь-ка: танька, танька!..»
«Не уйдет от нас, небось!»
Как пальнет по таньке Ванька, —
Танька, глядь, колеса врозь!

Эти стихи потом послужат примером Маяковскому, когда он будет делать доклад о том, как писать стихи. «Танки наводили ужас. Наши красноармейцы боялись их как черта, — скажет Маяковский. — Но достаточно было Демьяну обозвать в своем стихотворении танк «Танькой», как сразу пропал весь страх перед этим чудовищем. «Танька» — это понятно, это не страшно, и наши красноармейцы научились брать эти «Таньки» чуть ли не голыми руками».

Именно этим примером Маяковский иллюстрировал свое утверждение той истины, «какую силу представляет собой поэзия, стихи…».

…А наступления идут волна за волной. И в каждом новом случае нужно новое оружие. Поэт кочует по частям. Что нужно сделать? Чем могу помочь? Куда поехать?

Точные обстоятельства таких Демьяновых набегов в части известны только благодаря его друзьям. Буденный рассказал, что познакомился с поэтом на IX съезде партии в апреле двадцатого года.

В дни работы съездов партии и Советов Демьян должен быть в Москве. Весь внимание во время выступлений. Весь внимание во время перерывов, когда можно порасспросить делегатов. Так он познакомился еще в девятнадцатом году, на VIII съезде партии, среди прочих с украинским делегатом Панфиловым, а после — хорошо выступал, старик! — подвел его к Владимиру Ильичу для продления разговора. Тогда-то они и снялись втроем — на память Панфилову.

А в апреле двадцатого года, на IX съезде, Владимир Ильич познакомил поэта с Буденным. Оба обрадовались. Демьян давно собирался попасть в Первую Конную, а ее командующий много слышал о поэте. И не только слышал. С его помощью бил генерала Шкуру.

Познакомившись, сразу сошлись на дружескую ногу. Буденный пришел в гости вместе с Калининым, Дзержинским и Ворошиловым.

Но вот Буденный меняется с поэтом ролями. Теперь Демьян в гостях у командующего, и об этой встрече рассказывает уже Буденный: