Демид

– Но эти… диссиденты… - сказал я в некотором замешательстве. - Они же больше не подвластны Госпоже.

– Иллюзия… - Ван неопределенно помахал в воздухе руками. - Светлый Мир, в сущности, уже сворачивается. Трудно сказать, что здесь сейчас настоящее, а что - хорошо изготовленное надувательство. Ты чувствуешь этот запах, Мигель?

– Да. Пованивает изрядно.

Запах витал в воздухе уже несколько дней, но сегодня он стал особенно сильным. Странный запах. Тошнотворный и пугающий. Смесь трупной вони и чего-то искусственного, аптечно-химического, заставляющего глаза слезиться.

– Мне кажется, что этот запах свидетельствует о начавшемся разложении магической субстанции мира, - сказал Ван. - Как ты считаешь, Демид?

– Может быть… - Демид неопределенно хмыкнул. - Можно принять в качестве рабочей гипотезы…

Мы стояли на холме, наблюдая за картиной, разворачивающейся на равнине. Возможно, так выглядела подготовка к великим сражениям далекого прошлого. Но, пожалуй, больше это напоминало компьютерную стратегию, чем настоящую жизнь. Войска обеих сторон были выведены на огромное ровное поле и теперь старательно выстраивали свои ряды, не обращая внимания на противника. Аррастровые плантации шустро уползали с поля боя - чувствовали, наверное, что здесь сегодня будет жарко и потопчут их почем зря. Их место заняли серые прямоугольники отрядов пеших воинов, отблескивающие стальными бликами оружия. Конная гвардия выстроилась широким полукругом в арьегарде. Рыжий Йохан разъезжал на грузовике, инспектируя готовность своей самодельной артиллерии. С другой стороны также наличествовали пушки - конструкции Вальдеса, а также броневики на пешем ходу. Светлый Мир изменился в последнее время. Он основательно вооружился. Приобрел неплохое оружие, чтобы сподручнее и надежнее угробить самого себя.

Совсем вдалеке виднелись высокие черные шатры. Походная ставка инквизиции. Где-то там, наверное, находится сам Вальдес. Эх, добраться бы до него поскорее…

– Нечего нам соваться в самую гущу боя, - сказал я. - Обойдем впятером с фланга и нападем на ставку инквизиции. Они там, наверное, чаи гоняют, в ус не дуют. Уверены в победе. Возьмем Вальдеса тепленьким.

– А что, это хорошая идея! - оживился Демид. - Голова у тебя неплохо варит, Мишка. Так и сделаем.

– Как ты думаешь, Лурдес там? В одном из этих шатров?

– Вряд ли. - Демид покачал головой. - Хотя кто знает…

* * *

Пока мы спускались с холма, битва уже началась. Обе стороны с гвалтом поперли друг на друга - одновременно, как будто кто-то невидимый дал им отмашку рукой. Догадывался я, кто этот невидимка… Кулаки у меня чесались добраться до ее закопченного трухлявого замка. Только не до этого пока было. Нужно было найти Лурдес и при этом умудриться выжить.

Легким наш путь назвать было трудно. Хотя мы и отклонились насколько возможно от центра боевых действий, фланг обойти нам не удалось. Одно утешало - там, куда мы попали, не было ни арбалетчиков, ни конников. Пока не было. Здесь шла тяжелая рукопашная с применением всех видов холодного оружия. Сверху, с холма, можно было еще найти некую упорядоченность в расположении отрядов. Здесь же, в гуще сражения, все представляло собой единую бурлящую массу людей, убивающих друг друга. Звериная ненависть была написана на лицах. Ненависть ко всем, желание убить всякого, кто встанет на пути. Теперь трудно было понять, кто принадлежит к армии повстанцев, а кто - к армии Вальдеса. Любой убивал любого. Что случилось с этими людьми, совсем еще недавно миролюбивыми и в общем-то по-детски безобидными?

Наша группа из пяти человек двигалась клином. Вбуравливалась в осатаневшую от ярости толпу как ледокол, раздвигала ее, прокладывая себе путь. Впереди шел лично я. Учитывая нежелание убивать несчастных кларвельтцев, оружие я выбрал себе самое что ни на есть гуманное. Не фаджету, конечно, - здесь от нее не было бы ни малейшего толка. Я орудовал огромной гладкой дубиной из крепчайшего дерева. Этакой бейсбольной битой полутораметровой длины и сантиметров двадцати в диаметре. Обратите внимание - простой деревянной дубиной, без всяких там шипов и прочих смертоносных штучек. Впрочем, всякому, кто попадался мне под руку, доставалось преизрядно. Я не церемонился. Не мог я различить, кто тут был наш, кто чужой - да простит меня Боже. Я просто сшибал с ног всех, кто бросался на меня с мечом, и шел дальше. Косил народ как траву.