Демиург из Вирта

– Как не помнить? – оживился программист. – В восьмидесятых годах прошлого века был зафиксирован первый случай появления «сетевого червя». Эпидемия поразила несколько тысячу узлов APRANET. В институт Беркли были приглашены лучшие специалисты мира по борьбе с вредоносными программами. Анализ диссасемблированного кода программы не выявил логических бомб. А червь, вопреки прогнозам его создателя буквально наводнил сетевой трафик! По замыслам автора червь должен был инфицировать только определенный вид операционных систем, но просчитались, господа из Штатов! – он мстительно посмотрел на собеседника. – Вирус разил и своих и чужих…

Арнольд и бровью не повел.

– Вы неплохо осведомлены. Янки «угорели» на сотню миллионов. Но дело даже не в деньгах. Люди впервые осознали опасность созданного ими монстра.

– Вы являетесь антагонистом сетевых подключений?

– Упаси Бог! Тема увлекательная, но мы ушли в сторону, а вы так и не ответили на вопрос. Кто такой Шахол?

– Понятия не имею! – огрызнулся мужчина. Пришло время показать гостю зубы. Руководитель проекта терпеть не мог, когда на него оказывают давления. – В этом и заключена хитрость «Хадеса». Участники игры дополняют сюжет своими личными страхами и переживаниями. Мы задаем схему, место действия, сюжет, время и прочие детали. Наши герои не трехмерные фигурки, а настоящие живые люди. Они привносят в действо свои личные сегменты истории, и это ведет к появлению новых персонажей.

– Иными словами, вы утверждаете, что Шахол является продуктом фантазии Чистякова или Шайкеновой?

Беседа напоминала допрос у следователя. Только неясно кем является допрашиваемый бедолага – свидетелем или подозреваемым!

– Я полагаю, на этот вопрос лучше ответят физиологи или психотерапевты. Я занимаюсь программированием!

– Вы толково объясняете, по-прежнему уходя от сути вопроса. Вам не кажется, Илья Михайлович, что Шахол выглядит чересчур самостоятельным персонажем. Он не похож на продукт сознания кодированных геймеров. Что скажите?

Яценко вытер пот со лба. А вот это удар! Нокаут! Он не ожидал от тупого робота такой смекалки. Честно говоря, его самого тревожили некоторые нюансы программы. Подчас казалось, что кукловоды не управляют процессом, а сюжетная линия ускользает по неведомому пути, но он успокаивал себя. Мол де, все под контролем. Идет обкатка игры, дело новое, проект серьезный. Гейм обыграют, шероховатости утрутся. В крайнем случае, можно подкорректировать программу. Идея игры в даты смерти принадлежала ему лично, хотя Резник поначалу настаивал на щадящей версии.

«Почему вы не хотите предложить респондентам выбор кайфа?» – американец моргал белесыми ресницами, и потягивал свой неизменный виски. – «Пусть они ищут веселья и радости!»

«Доза кокса в ночном клубе, и пара элитных девочек, универсально решают проблему кайфа!»

«Согласен!» – послушно кивал Резник. – «А как насчет радости?»

«Слишком скучно», – отвечал Яценко. – « Людей привлекает смерть, и связанные с ней аксессуары. Приманка в образе счастья, радости и душевного покоя не интересует обывателя. Тем более – обеспеченного обывателя! Богачи резонно полагают, что могут купить эту самую радость за деньги, а вот бессмертие не купишь даже за наличные».

Мужчины смеялись.

«Впрочем, вы правы Джон! Неплохая идея. Наши клиенты должны иметь право выбора. Или путь радости, или информация о собственной кончине!»