Демиург местного значения (СИ)

Глава 14

В этот раз источников воды возле места нашего привала не имелось, потому я прихватил мех с водой и мы с Волеславой отошли в сторонку от лагеря в темноту пещеры. Факел брать не стали: света костров, в общем, хватало. Остановились на ровной площадке возле большого в рост камня, упавшего когда-то с потолка пещеры. Андрей с жрицей, выбранной им для помощи в умывании, канули в темноте где-то правее. Я расстегнул и сбросил шлем, стряхнул подшлемник, стянул кольчугу, кафтан, нижнюю рубаху, оставшись голым по пояс. Валька вытащила пробку из горловины меха, скомандовала:

— Нагнись.

Я согнулся в поясе, и тут же на мою разгоряченную спину хлынула вода. Не удержался, ухнул придушенно — сперло дыхание. Струя воды переместилась на мокрую от пота голову. Я запустил пальцы в волосы, пополоскал в воде. Ух! Хорошо! Ополоснул лицо, подмышки, грудь, живот. Струйка воды иссякла. Выпрямился, отфыркиваясь. Волеслава, бросив мех, уже держала наготове рушник, накинула мне его на голову. Потом начала вытирать плечи, грудь. Тонкие сильные пальцы ее ощутимо грели охлажденную ледяной водой кожу. Тепло от рук распространялось вглубь тела, вызывая горячую волну. Лицо, чуть освещенное пламенем далекого костра, дрогнуло, рождая легкую улыбку. Огромные глаза лукаво-маняще замерцали. Я мягко сжал ладонью кисть Волеславы, замершую на моей груди. Жрица не вырывалась, губы ее чуть приоткрылись. Неужели в ожидании поцелуя? Моя ладонь скользнула по ее предплечью, поднялась выше по плечу, переместилась на спину. Вторая рука совершила симметричное движение. Легкое усилие и Валька оказалась в моих объятиях, прижавшись щекой к моей груди. Ее учащенное дыхание грело кожу. Как-то некстати вспомнились ночи с Валерией, ее голова, так же прильнувшая к моей груди, ее согревающее дыхание. Я не удержался от вздоха, едва заметного, легонько тряхнул головой, прогоняя воспоминание о мертвой возлюбленной. Волеслава, похоже, тут же просекла, что со мной происходит. Эмпатия, черт бы ее взял! Отстранилась, глянула в глаза. Без злости, раздражения, скорее с пониманием. Улыбнулась грустно. Взяла за руку, сказала дрогнувшим голосом:

— Пойдем к костру, Посланник.

— Меня зовут Виктор, — придержав ее, сказал я. — Витя, если хочешь. Ты же знаешь.

— Пойдем, Витя, — с несвойственной ей покладистостью повторила она.

И опять я подчинился, зашагал на деревянных ногах к огням костров, ругая себя последними словами. Там мы сели к костру, возле которого расположилась моя свита. Сели рядом. Мои соратники, продолжив прерванный нашим появлением разговор, время от времени бросали на меня и Волеславу любопытные взгляды. Андрюхи с жрицей видно не было. Явились они где-то через час. Андрей довольный, как обожравшийся кот, а жрица, пунцовая от смущения, но тоже вполне себе довольная. Вот как! А как же целебат, или как это здесь называется. Не такое это и жесткое правило, получается. Или с посланцем богов можно? Почему же со мной нельзя? Той же Волеславе. Или дело не в этом, а в моей дурости? Скорее, последнее… Валька при виде своей совращенной подружайки только укоризненно покачала головой. И все. Через минуту уже включилась в общую болтовню. Мне же разговаривать не хотелось. В душе царил бедлам. Вновь проснувшаяся тяга к Волеславе (или это уже любовь?), горькие воспоминания о Валерии, общая неопределенность будущего. Ностальгия о потерянной Родине еще наложилась сверху еще ко всему. Посидев для приличия минут десять, я завернулся в шкуру и сделал вид, что сплю. Вскоре и, правда, заснул.

На следующий день, наступление которого можно было определить только по нашим часам, после завтрака начали собираться в путь. К нам с Анрюхой подошел проводник-лемуриец.

— Пусть все наденут доспехи, — сказал он. Следующий участок пути будет очень опасен. Сюда мы проскочили удачно: шли вдвоем, шума не поднимали. Сейчас же нас обязательно заметят.

— Кто заметит-то? — поинтересовался я. — Кого опасаться?

— Много кого, — отозвался проводник. — Дикие лемурийцы, обитатели бездны.

— Дикие лемурийцы более или менее понятно, а что за обитатели бездны? — задал я следующий вопрос.

— Твари из бездны, — пожал плечами лемуриец. — Их много всяких. Бывают такие, что биться с ними невозможно. Спасает только бегство. К счастью, такие появляются редко.

— А что за бездна-то? — все никак не мог угомониться я.