Демиургия

– Как же возможно, – опять начал говорить Саша Каховцев, – как же, Марков, возможно? Это значит, что я, потомственный дворянин, из семьи бывших помещиков, как и присутствующие тут мои друзья из благородного сословия, мы, мы будем владеть земельными наделами совместно с семьей, допустим… – он замялся, ну,… ну допустим Соргина? – Каховцев завидовал Соргину, он понимал, что Матюша – мальчик крестьянский, а знает столько же, а может даже, и больше, в чем он, конечно, никогда себе не признавался, сколько и сам Каховцев. Это злило, раздражало барчонка, воспитанного дворянами, необходимо заметить, с трудом пережившими реформы.

Последнее не могло не задеть Матвея, тем паче, что его самого это задевало самым прямейшим образом.

– Сашка, – начал было Матвей.

–Александр.

– Ладно, пущай Александр. Так вот, Александр, негоже Вам, как дворянину и барину, сравнивать со мною, у нас, может, и земли немного, но мы ее обрабатываем сами. Это перво, чего сказать бы хотел, еще надо, ребята, всем сообразить, что вопросы о социализме так просто не решаются. И прямо сейчас этого мы с вами не порешим. Но, только, думается мне вот что: делить-то землю, может, и действительно нельзя-то. Потому как издавна заведено, что есть дворяне и есть крестьяне, и нарушать порядок такой негоже. Что до социализма, то вроде как, и замысел-то неплохой, что все вроде как все общее, но токмо, народ-то на это не согласится никогда, конечно, если его совсем не застращать и не довести до последней стадии терпения. Ребята, народу, может идея общих владений и прельститься поначалу, но только, все равно, откажутся потом, так как также издавна еще заведено, что богатые есть и бедные, и вот если бедных и поболе будет, то сила-то пока еще у богатых, и может еще долго у богатых-то будет. – Эта меленькая речь, выражавшая глубокие по своей сути идеи, сказанная с причудливым мужицким крестьянским говором тверичей произвела на мальчиков впечатление. Так бы они может и продолжали свои гуманитарные и разумные споры, которые всегда тревожат умных мальчиков, собравшихся вместе.

Еще у Федора Михайловича Достоевского есть глубокая мысль, высказанная Иваном Карамазовым в «рассуждении у русских мальчиках», говорит он Алеше: «…я ведь и сам точь-в-точь такой же маленький мальчик, как и ты, разве только вот не послушник. Ведь русские мальчики как до сих пор орудуют? Иные то есть? … Всю жизнь прежде не знали друг друга, а выйдут из трактира, сорок лет опять не будут знать друг друга, ну и что ж, о чем они будут рассуждать, пока поймали минутку…? О мировых вопросах, не иначе: есть ли Бог, есть ли бессмертие? А которые в Бога не веруют, ну те о социализме и об анархизме заговорят, о переделке всего человечества по новому штату, так ведь это один же черт выйдет, всё те же вопросы, только с другого конца. И множество, множество самых оригинальных русских мальчиков только и делают, что о вековечных вопросах говорят у нас в наше время. Разве не так?..» Разумеется прав брат Иван, но куда правее брат Алеша, который ответил ему на это: «Да, настоящим русским вопросы о том: есть ли Бог и есть ли бессмертие, или, как вот ты говоришь, вопросы с другого конца, — конечно, первые вопросы и прежде всего, да так и надо». Так и в земской школе, мальчики рассуждали о вопросах, главных, о вопросах, о которых и надо рассуждать. Которые главные. И, известно, что и сейчас так. И всегда так у нас будет. А мальчики продолжили бы свое рассуждение, если бы не вернулся Карл Иванович.

– Так-с, господа, прошу начинать занятие. Приветствую, приветствую, – сказал он, когда дети встали у своих парт, – проведем перекличку.

Дальше пошла перекличка. Все дети оказались на месте.

– Вот и gut. – Он иногда вставлял в свою речь характерные, немецкий словечки, которые знают абсолютно все. А «Вот и gut» – было вообще его любимым высказыванием и он вставлял его всюду, где только можно и нельзя, даже если дела шли и не совсем gut. За это Карла Ивановича некоторые детишки и прозвали господином Вотыгутом.

Теперь, давайте посмотрим, на чем остановилось наше изучение в прошлый урок.

– Ага, – нашел он,- мы изучали с вами расположение небесных тел, итак, кто может нам напомнить, как расположены небесные тела в Солярной системе?

В классе этот вопрос вызвал смятение. Мало, кто учился в воскресенье и повторял уроки. Но Матвей поднял руку.

– Да, да, Соргин, Вы знаете? Так расскажите, пожалуйста, как в нашей системе расположены планеты.

– Меркурио, – смело начал Матюша, – Венус, Гея, или Земля, Марс, Юпитер, Сатурн, Уранус и Нептун.

– Правильно. Gut, gut. Первые семь планет были известны с древнейших времен людям. Кто же открыл Уран и Нептун? Вопрос к классу.

Как и следовало ожидать, этот вопрос еще труднее первого также поверг ребят в сомнения, хотя сомневаться, в общем, было не чему, дети просто не знали ответ на вопрос, но не все. В классе тянулись две руки.

– Лес рук, господа, я вижу лес рук. Все же, ответьте, кто открыл Уран и Нептун, господин Каховцев.