Дёмка – камнерез владимирский

Человек на крыльце подёргал замок, спустился и направился к кузнице. Дёмка не дал ему сделать и десяти шагов. Он прыгнул сзади, обхватил вокруг пояса, рванул на себя и что есть силы толкнул вперёд. Противник, однако, оказался обученным. Он изловчился перевернуться, упал на спину, упёрся в землю ступнями ног и затылком, вскочил. В руке был зажат нож, выскользнувший из рукава. Уроки Ивана Берладника мимо Дёмки не пронеслись. Ученик учителя не посрамил. Дёмка успел перехватить руку, занёсшую нож, вывернул. Пальцы разжались, нож выпал. Не давая опомниться, Дёмка метнулся под ноги. Противник рухнул словно подкошенный, лицом зарылся в траву. В тот же момент Иванна выбросила из оконца моток верёвки.

Если не считать воя Апри, схватка произошла в полном молчании. Иванна ни разу не вскрикнула. Противник на помощь не звал, пощады не запросил, когда Дёмка стал его связывать. Лежал, должно быть, без памяти. Дёмка завёл руки-плети за спину, скрутил у запястий. Ноги обмотал верёвкой вокруг щиколоток и притянул к рукам. В таком положении попробуй вывернуться или перегрызть верёвку зубами. Проверив узлы, Дёмка подбежал к оконцу:

– Прости, сестра, здравствуй.

– Здравствуй, брат. В самое время на выручку подоспел. Замок сбить сумеешь? Изо всех сил поспешай, ждут меня крепко.

– Нужды нет сбивать. Замок отцовский, с хитростью.

Дёмка взял в руку широкий стальной брусок, висящий на дужках, перебрал чуть приметные рычажки. Одни вовнутрь утопил, другие в сторону отодвинул. Брусок сам собой сполз.

И вот уже возле Дёмкиных ног, вывернув гибкое тело и склонив голову набок, распластался Апря в самом большом волчьем поклоне. А по ступеням крыльца с горшочком пчелиной смолки, привязанным к коробу, торопливо спускалась Иванна.

– Радость встречи оставим на потом, брат. Сейчас ни о чём не спрашивай и делай всё, как скажу.

Дёмка кивнул головой. Они привели всё в порядок и бросились в лес. Апря бежал впереди, прокладывая дорогу.

– Здесь, – сказала Иванна, останавливаясь у развесистой ели. – Здесь, – повторила она растерянно и печально. Она обошла вокруг, вернулась и, опустив голову, стала смотреть в землю.

– Трава и черничник примяты, люди прошли, пахнет аммонием, – проговорил Дёмка, оглядываясь по сторонам.

– Если прошли детские, то он погиб.

– О ком ты говоришь, сестра?

– Выйдем на дорогу, посмотрим следы.

Дорога была проезжая. Следы вели в обе стороны. Никаких особых примет притоптанная пыль не сохранила.

– Темнеет, – сказала Иванна. – Ночь в шалаше у священных камней проведём. Утром отправишься во Владимир. Расскажу, кого искать, у людей порасспрашиваешь. Мне нельзя, князь увидит.

Солнце ещё держалось на острых вершинах елей, когда запоздалые путники пробирались через болото. Но едва зашуршал под ногами песок, солнце скатилось вниз. Тёплый розовый свет скользнул по стволам низкорослых сосен, просочился под землю, исчез. На смену пришли серые сумерки.

До ночи Иванна и Дёмка просидели возле шалаша. Дёмка рассказывал о своих похождениях. Иванна слушала молча, не перебивала, не задавала вопросов. Когда Дёмка кончил, она сказала:

– Хорошо, что смерть рассудила тебя с Лупаном и не сделался ты убийцей. Не прими, однако, в обиду мои слова. Я сама поступила бы так же, как ты, и пошла бы по следу.

Глава VI. ХРАМ НА ЛАДОНЯХ

Чуть свет Дёмка отправился в город разыскивать Иванниного приезжего. Прошёл взад и вперёд по Большой улице, заглянул на боковые, долго толкался среди лавчонок торга. Чуть не каждого встречного расспросами останавливал.

– Попутчика я потерял. Немочь ему на подходе к Владимиру приключилась. Пока за водой бегал, он и исчез. Не слыхали?

– Слухов таких не хаживало. Сам, должно быть, поднялся.

– Замертво он, как бревно, лежал.

– Из себя-то каков?

– Волосы рыжие, плечи широкие, одет не по-здешнему.

– Приметный. Знали, если бы во Владимире объявился.

– К детским в лапы мог угодить, – пробурчал мужичонка с худым испитым лицом, нетрезвый с утра.

В другой раз народ на пьянчужку бы цыкнул, а тут поддержали.

– Верное слово. От детских всего дожидайся. Драка на улице – детские завели. Вырвали у почтенного человека бороду – детских рук дело. Коня свели со двора осёдланного – снова они, – посыпалось, как горох из продранного мешка. Во всех городах ненавидели детских.

– Вои лихие, в сечах одерживают победу, без страха жизнь отдают, – стал на сторону детских рослый малый в исправном кафтане. На малого замахали руками:

– Сеча – дело княжье. Народу без надобности друг с дружкой за Киев биться. Бесчинства детские творят во всех делах.

– Доверит им князь собрать пошлину-мыту за провоз товаров или переезд через мост – львиную долю оставляют себе.

– Одно слово, что лихоимцы. Деревянной ложкой есть не приучены, серебряной желают щи с наваром хлебать.

Дёмка послушал-послушал и направился в лавку Евсея. Старый купец рассудил точно так же, как мизинный народ на торгу.