Читаем Дёмка – камнерез владимирский полностью

– Иван Берладник про козни врага своего оповещён, и, при его благородстве, он князя Изяслава не подведёт, – проговорил Андрей Юрьевич строго. – Что же касается новой грызни за киевский стол, то ведётся она впустую. Сердце Руси переместилось в срединные земли, и венчаться на великое княжение отныне станут не в киевской Софии, а в Успенском владимирском храме.

– Правда твоя, государь.

Про себя боярин подумал: «Притворяется князь-государь, что к Киеву безразличен. Сам про всё уведомлён тайно. Ни одной вестью его не удивишь. Лиса хитрая».

– Смотри-ка, брат Пётр! – весело воскликнул Андрей Юрьевич. – Строитель пожаловал. Редко он наведывается к нам на холмы.

Пётр обернулся, увидел спрыгнувшего с коня Строителя. Тотчас рядом с прибывшим очутился Кузьмище Киянин. С измерительными линейками в руках подоспели оба германца. Все четверо двинулись по гребню валов мимо дворца и лестничной башни к Рождественской церкви, возведённой по окна. Опояска из сверкающих медью колонок уже закружилась по белым стенам. Выше побежала дорожка-поребрик из небольших камней, уложенных на ребро.

– Сам дело бросил, другим прибыл мешать, – пробормотал Пётр. – Германцы почище в зодчестве разбираются. Пока он над храмом во Владимире бьётся, они в Боголюбове город поднимут.

– Иной храм как раз с город будет, – наставительно заметил Андрей Юрьевич и кротко добавил: – Давно, брат Пётр, собирался тебя спросить: за что не терпишь Строителя? Лицом бледнеешь, едва он появляется рядом.

– За то не терплю, государь, что не по чину заносчив. Откуда прибыл, из каких происходит? Ничего неизвестно. Имя и то утаил. А держит себя, ни дать ни взять, родовитый боярин.

Князь наслаждался бешенством своего окольничего.

– Что имя? – произнёс он задумчиво. – В каждое имя своё значение вложено. Андрей по-гречески значит «храбрый», Пётр – «скала». Строитель – «строитель» и есть. А что держит себя с достоинством, на то причина имеется.

– Какая причина? – не выдержав, полюбопытствовал Пётр. – Сделай милость, скажи, государь.

– Бояр у нас развелось, словно сорной травы при дороге, а Строитель на целую Русь, быть может, один.

Пётр прикусил губу. Чего добивался великий князь, унижая боярство? Мизинными людишками надумал себя окружить?

– Потому-то, брат Пётр, – продолжал Андрей Юрьевич, – мы с тобой в одиночку друг с дружкой стоим, а Строитель со свитой движется. И летописец при нём, и германцы его суждением интересуются, видишь, на стены указывают.

– Вижу и то, что сюда направляются. Дозволь удалиться, государь, не хочу смешаться с его окольничими.

– Ступай, остуди в холодке горячее сердце.

К камнесечцам Строитель спустился вдвоём с Кузьмищем Киянином. Стоявшему возле навеса князю он сказал:

– Германцы план выдерживают во всех измерениях. Камни ложатся на предназначенные им места.

– Твердыня с дворцом и церковью поднимется не хуже, чем у них на Рейне, – обрадованно подтвердил князь. – Ни в оборонной мощи, ни в красоте – Боголюбово ни в чём не уступит.

– Зодчество уподобляют музыке, – сказал Строитель и медленно двинулся мимо плит, лежавших у ног камнесечцев.

Камнесечцы работу прервали. Строителя слушали стоя.

– У каждого народа свои мелодии, свой звуковой лад, – говорил Строитель, разглядывая резьбу. – Музыка рейнских замков – это гремящие цепи подъёмных мостов, гул переходов под тёмными сводами, плеск глубокой воды во рвах. Боголюбово – крепость. Но лад здесь будет иной. Его зададут белые стены и золочёные кровли, вскинувшиеся над рекой. Словно в избе, которую рубят для мира, не для войны, окна и входы украсит резьба.

Строитель остановился около плит с львиными мордами. Плиты предназначались для окон.

– В книге «Физиолог» говорится, что лев обладает свойством с открытыми глазами, всё видя, спать, – вступил в разговор Кузьмище Киянин. – Поэтому стал он стражем, охраняющим стены.

– Лев – княжий знак, – возразил Андрей Юрьевич. – Лев – царь зверей, он выражает власть и княжью силу.

Плоскомордые добродушные львы смотрели на мир большими глазами и щерили пасти без всякой свирепости. Пока князь с летописцем спорили о смысле и назначении известняковых львов, Строитель подозвал старосту камнесечцев Горазда.

– Кто делал? – спросил он негромко, кивнув головой на камень, обтёсанный в виде звериной морды.

– Мальчонкина работа. Выученик наш. Дементий по имени.

Горазд поднял камень и повернул против света. Зверь ожил. Длинная морда вытянулась настороженно, над выпуклым лбом вскинулись чуткие уши. В обводке из желобков, как в меховой опушке, сверкнули глаза.

– Водомёт на крыше можно украсить для стока с кровель воды. На синем небе хорошо видеться будет.

– Собака? – спросил Строитель.

– Похоже, – усмехнулся Горазд. – Только Дёмка волком его называет. «Молодой, – говорит, – трёхлеток-волк».

– Сам камнесечец где?

– Дёмка-то? Вон средь берёзок расположился. Новую работу затеял. Я не мешаю. Своя выдумка лучше всех указаний обучит.

Строитель торопливо двинулся к берёзам.

– Я тебя где-то видел, – сказал он Дёмке, приблизившись.

Перейти на страницу:
Нет соединения с сервером, попробуйте зайти чуть позже