Демография регионов Земли. События новейшей демографической истории

В представлении российских западников уничтожение «госконтроля» демографического поведения в Западной и Северной Европе – часть охватившего человечество процесса демократизации, освобождения личности от пут институционального контроля, которым связывали человека община, церковь, государство, семья. Они рисуют фигуру нарождающегося «нового человека» – свободного, гордого, способного быть хозяином своей судьбы и нести бремя ответственных решений. На мой взгляд, это еще одна отлитая в художественные формы пропагандистская иллюзия.

Общество всегда так или иначе манипулирует индивидом, наставляя его на «путь истинный». Без этого оно просто развалится. Меняются лишь цели и технологии управления. Сейчас на первое место вышли электронные СМИ, реклама, массированная обработка сознания потребителя и избирателя.[24] А сексуальное поведение, браки, разводы, рождение детей? Для наиболее мощных социальных и политических игроков Запада это сегодня дело второстепенное.

Государство благосостояния и переход от демографической к семейной политике. Говоря о специфике рассматриваемого региона, нельзя упускать еще одну важнейшую особенность его новейшей истории. Резко ограничив контроль сексуального и репродуктивного поведения людей, государство в странах Северной и Западной Европы отнюдь не отказалось от своих обязанностей в сфере здравоохранения, социального обеспечения нетрудоспособных, начального и среднего, а во многом, и высшего образования, охраны окружающей среды, помощи семьям с детьми и малоимущим. Эту область деятельности государства часто обозначают термином «государство благосостояния» (welfare state), хотя, возможно, более точным был бы другой перевод – «социальное государство». Главная функция государства благосостояния – смягчать последствия непредсказуемой игры рыночных сил, обеспечивать определенный уровень независимости индивида от колебаний рыночной конъюнктуры и других превратностей судьбы и гарантировать ему некий минимум средств к существованию.

Модели государства благосостояния, постепенно сформировавшиеся в развитых странах мира, отличаются друг от друга и имеют достаточно выраженную географическую локализацию. Более того, такие исследователи, как Э. Моберг и Б. Ротстейн, подчеркивают, что, несмотря на глобализацию экономики, национальные модели государства благосостояния не обнаруживают тенденции к сближению.[25] Как это обычно бывает в науке, существует несколько не совпадающих друг с другом классификаций государств благосостояния; наиболее известная принадлежит шведскому ученому Г. Эспинг-Андерсену.[26] Тем не менее, большинство классификаций противопоставляют те типы государства благосостояния, которые сложились в Северной и Западной Европе, южноевропейской и североамериканской моделям: две первые являются намного более щедрыми по отношению к индивиду, чем две последние.

Североевропейский тип государства благосостояния, характерный для Дании, Исландии, Норвегии, Финляндии и Швеции, безусловно, представляет собой уникальный социально-культурный феномен. Л. В. Церкасевич[27] выделяет комплекс взаимосвязанных особенностей североевропейского социального государства, среди которых особого внимания в контексте нашего исследования заслуживают:

• большая активность социал-демократов и представителей левых сил в общественной жизни;

• большая доля общественного сектора по сравнению с другими европейскими странами;

• высокая политическая и экономическая активность женщин;

• охват системой всеобщего благосостояния всех социальных слоев населения (за это скандинавскую модель часто называют «универсальным» государством благосостояния);

• существование специфической скандинавской культуры труда и этики бизнеса;

• особое внимание к экологическим проблемам.

По данным ОЭСР, Швеция в 1993 г. стала рекордсменом по доле расходов государственного (public) сектора на социальные нужды (36,4 % ВВП страны). В последующие годы значение данного показателя заметно снизилось, однако и в начале XXI в. Швеция уступала пальму первенства по доле расходов государственного сектора на социальные нужды только Дании.

«Континентальная» модель государства благосостояния, представленная на большей части Западной Европы, часто не так щедра, как североевропейская. Она в большей степени опирается на страховой принцип финансирования (за счет взносов работодателей и работников) и в относительно меньшей – на бюджетное финансирование. В ее основе лежит, скорее, принцип страхования работающего населения от экономических рисков (прежде всего – от безработицы), а не принцип поддержки любого гражданина страны, свойственный североевропейской модели. Однако и она обеспечивает гражданам гораздо больший объем социальной поддержки по сравнению с южноевропейской и североамериканской моделями (табл. 1.5).