Демография регионов Земли. События новейшей демографической истории

В США высокий уровень заработной платы обеспечивал достаточно высокую распространенность вполне традиционных двух– или трехдетных семей, в которых муж был основным «добытчиком», а жена – домохозяйкой или работником, занятым неполный рабочий день. В России подобная модель семьи также считается многими мужчинами и женщинами весьма привлекательной, но только «в теории», поскольку на практике она при всем желании доступна лишь относительно немногочисленному слою населения.

Кризис привел и к увеличению относительной, а возможно, и абсолютной численности маргинальных групп мужского населения. «Вклад» этих групп в рост смертности можно считать статистически доказанным. Однако процессы маргинализации, уменьшив число мужчин, «пригодных» для нормальной семейной жизни, скорее всего, негативно повлияли и на уровень рождаемости.

Рис. 9.7. Суммарный коэффициент рождаемости (СКР) и процент внебрачных рождений во Франции

Рис. 9.8. Динамика суммарного коэффициента рождаемости и доли внебрачных рождений (%) в России в 1990–2005 гг.

Снижение суммарного коэффициента рождаемости в России было, среди прочего, связано и с увеличением возраста рождения первого ребенка. Ряд демографов считают это одним из проявлений того, что в России начался второй демографический переход и демографическое поведение россиян стало более «европейским».[442] На мой взгляд, они упрощают суть событий. Их тезис верен применительно к «социально продвинутой» молодежи мегаполисов. Но можно ли считать «европейским» поведение молодых женщин из депрессивных регионов, успевших сделать до рождения первенца несколько абортов и отложивших первое рождение из-за отсутствия постоянной работы и сколько-нибудь надежных брачных партнеров?

Влияние экономической ситуации на уровень рождаемости в стране наблюдалось и в 1997–2004 гг. Первые признаки повышения рождаемости обозначились в 1998 г. Однако в 1999 г. рост рождаемости – вряд ли вне всякой связи с финансовым кризисом осени 1998 г. – прервался. О связи между экономическим и демографическим ростом свидетельствует и тот факт, что экономический подъем, начавшийся в 1999 г., сопровождался ростом рождаемости, продолжавшимся с 2000 по 2004 г. Правда, рост суммарного коэффициента рождаемости в этот период был небольшим – с 1,16 до 1,34 – и в конце его начал уменьшаться, а в 2005 г. снизился до уровня 1,29.

В 2006 г. уровень рождаемости в России (1,34 рождения в среднем на одну женщину) оставался более низким, чем в большинстве развитых стран. Сверхнизкая рождаемость в современной России, таким образом, в немалой степени обязана своим происхождением кризису первой половины 1990-х гг. Обусловленная стремлением жителей страны приспособиться к резким изменениям основных экономических и социальных институтов, сверхнизкая рождаемость закрепилась затем как поведенческая норма, подтвердив правило, согласно которому нет ничего более постоянного, чем временное.

Второй демографический переход в странах Северной и Западной Европы и демографическое развитие России в 1990–2005 гг. были отчасти сходными, но далеко не идентичными процессами. Еще более существенны демографические различия между Россией и США. Российские демографы, говорящие о начале второго демографического перехода в России, неявно подменяют «каноническое» определение второго демографического перехода собственным, весьма от него отличным.[443] Д. Ван де Каа, один из авторов теории второго демографического перехода, определил его как процесс, происходящий в «демократических государствах всеобщего благосостояния», где «все помыслы человека сосредоточены на самореализации, свободе выбора, личном развитии и индивидуальном стиле жизни» и наблюдается «сдвиг в направлении постматериализма по Маслоу». Таким образом, определяя второй демографический переход «строго по Ван де Каа», придется либо утверждать, что в России уже произошло сосредоточение «всех помыслов» населения на «самореализации, свободе выбора, личном развитии и индивидуальном стиле жизни», либо признать, что процессы, наблюдаемые в России, – далеко не то же самое, что второй демографический переход в его западноевропейском понимании. Первый из этих выводов плохо согласуется с реальностью, а второй – с концепцией названных авторов.

Феномен сверхнизкой рождаемости в России выражается в том, что рождаемость опустилась не просто до уровня, типичного для большинства развитых стран мира, а гораздо ниже – до отметки 1,2–1,3 рождения в среднем на 1 женщину. Разность между типичным для развитых стран мира и российским уровнями во многом является результатом трансформационного кризиса и его наследия. Соответственно, на две части можно разделить и задачу выхода из кризиса. Целевым ориентиром «восстановительного периода» можно считать 1,6–1,7 рождений, более долгосрочным ориентиром – уровень простого воспроизводства 2,1–2,2 рождения в среднем на женщину.