Демократия для избранных. Настольная книга о политических играх США.

В 12 — 13 штатах (за исключением штата Пенсильвания) принимать участие в голосовании могли только белые мужчины, владеющие собственностью, что, вероятно, составляло не более 10% всего взрослого населения. Из процесса выборов были исключены все представители местного населения (индейцы), лица африканского происхождения, женщины, служащие по договору об отдаче в ученичество (служащие по контрактам) и белые мужчины без собственности значительного размера. Имущественный ценз для занятия выборной должности был настолько высоким, что исключал из числа возможных кандидатов на выборах большую часть лиц мужского пола, имевших право голоса. Член законодательного органа штата Нью-Джерси должен был иметь собственность стоимостью не менее $1000, сенатор штата Южная Каролина должен был иметь собственность (свободную от долгов) на сумму не менее $7000 (эквивалент примерно одного миллиона долларов по нынешним ценам). В штате Мэриленд кандидат на должность губернатора должен был иметь собственность на сумму не менее $5000. Следует отметить, что отсутствие тайного голосования и реального выбора между кандидатами и программами приводило к широкому распространению апатии среди избирателей [86].

Незадолго до Конституционного Конвента поверенный в делах посольства Франции в Америке писал своему правительству:

«Хотя в Америке нет дворянских титулов, здесь есть класс людей, которых называют "джентльменами"… Почти все они опасаются, что народ лишит их принадлежащей им собственности, а поскольку все они занимаются кредитованием, поэтому заинтересованы в усилении власти и строгом исполнении законов… В связи с тем что большинство из них занимаются торговлей, они также заинтересованы в получении Соединенными Штатами кредитов в Европе на основе скрупулезной выплаты долгов. Они хотят предоставить Конгрессу достаточно широкие полномочия с целью заставить народ внести свой вклад в достижение этой цели [87]».

В 1787 году именно такие богатые и влиятельные «джентльмены» — наши «отцы-основатели», многие из которых были связаны друг с другом родством, браками и деловыми отношениями, собрались в городе Филадельфии, провозгласив целью пересмотреть Статьи Конфедерации [88]и укрепить систему централизованной власти [89]. Согласно этим Статьям, Континентальный конгресс Соединенных Штатов [90]располагал широким перечнем исключительных и обязательных полномочий в отношении заключения договоров, ведения торговли, установления валюты, ведения переговоров с различными государствами, ведения военных действий и поддержания национальной обороны. Но эти и другие действия, включая предоставление займов и ассигнований на различные цели, требовали согласия, как минимум, девяти штатов [91]. Конгресс также не имел полномочий в области налогообложения, что ставило его в зависимость от согласия штатов на сбор налогов. Конгресс не мог заставить народ внести свой вклад в полную выплату государственного долга, большая часть которого причиталась богатым частным кредиторам.

Собравшиеся в Филадельфии представители хотели установления более сильной центральной власти, которая была бы способна:

1) разрешить проблемы торговли и пошлин между тринадцатью штатами,

2) обеспечить защиту зарубежных дипломатических и торговых интересов,

3) эффективно продвигать финансовые и торговые интересы класса богатых,

4) защищать богатых от конкурирующих интересов других классов общества.

Большинство историков игнорируют или отрицают пункты 2) и 4). [92]

Наибольшее беспокойство авторов Конституции вызывал мятежный дух,

замеченный в народе. В 1787 году Джордж Вашингтон писал своему бывшему сослуживцу в армию: «В каждом штате есть горючий материал, который может воспламенить любая искра». Даже такой плутократ, как Гавернир Моррис, который накануне Конституционного Конвента выступал против сильной федерации, теперь без колебаний сменил позицию: «Осознавая тот факт, что политический альянс с консерваторами из других штатов станет определенной гарантией в том случае, если радикалы захватят влияние в правительстве штата… готов передать права штатов всей нации» [93]. Охватившее их стремление создать государство не снизошло на них как внезапное озарение. Частная переписка между ними свидетельствует о том, что это была вполне прагматическая реакция — без промедления поддержать материальные условия, порожденные общим классовым интересом.