Демократия по чёрному (СИ)

Русские не захотели помочь Мамбе, несмотря на то, что он был в душе больше русским, чем негром. Они отвернулись от него, обратив свой взор на негуса Менелика. Тридцать тысяч винтовок, системы Бердана, было продано ему, да ещё и миллион патронов к ним, и это только по официальным каналам.

В абиссинской армии уже командовали русские офицеры, и было много инструкторов, тренирующих армию. Поручик Леонтьев стал правой рукой Менелика, и он был только вершиной айсберга. Были в эфиопской армии и офицеры Российского генштаба, со всеми вытекающими последствиями для итальянцев.

А что было у чернокожего вождя чернокожих дикарей, медленными шагами выходящих из родоплеменного строя? А ничего! Кучка авантюристов, действовавших на свой страх и риск. Мелкие поставки оружия, за большие деньги. Личные амбиции, желание победить, а также, попытки манипулирования всеми, и всем, чем можно, ради одной поставленной навсегда для себя цели. Да наличие знаний, исторических реалий будущего.

Что-то похожее было и у Аксиса Мехриса, но его цель была ещё дальше, чем у Мамбы. Он был патриотом своей древней свободолюбивой страны, и поэтому не мог пока ничего сделать, не желая начинать братоубийственную войну ради власти. Оставалось помогать Мамбе.

Для этого нужны были деньги и договор с дервишами, о прохождении торговых караванов, что было выгодно обеим сторонам, но соглашения об этом пока не было.

Войско усиленно тренировалось, рас Аллула выжидал, а Аксис Мехрис проводил время в раздумьях и беседах с ним. Положение спас арабский купец, прибывший по Нилу из Омдурмана. Он стремился к Мамбе, но был перехвачен людьми раса Аллулы.

Хуссейн ибн Салех не скрывал цели своего путешествия. Выслушав его, Аксис понял, что это шанс, и взял его с собою, чтобы препроводить к Мамбе. Добравшись до Баграма, они едва успели застать там Мамбу, которому не сиделось на месте, готовившегося уйти в Банги.

— Да будут наполнены вечным счастьем твои дни, великий чернокожий вождь. Да будут вечно петь тебе дивные птицы, услаждая твой слух нежным пением. Да будут мягки и сладостны твои жёны, — разливался соловьём ибн Салех

На последней фразе, внимательно слушавший перевод Мехриса, Мамба резко переменился в лице. Хуссейн даже не смог продолжить дальше славословить, насколько его поразило лицо Мамбы, которое резко задышало такой лютой ненавистью, и от взгляда на которое становилось не по себе.

— Пойдём араб, я покажу тебе своих жён.

Одна эта фраза повергла в шок купца. Никто и никогда из правителей не показывал никому своих жён по доброй воле. В воздухе запахло смертью. Хуссейн резко побледнел, но покорно поплёлся следом за широко шагавшим вождем. Он уже понял, что сболтнул от незнания обстановки что-то лишнее.

Но уже поздно было что-либо предпринимать и отыгрывать назад, и он приготовился к самому худшему. Не думал он, что встретит здесь последние мгновения своей жизни, но продолжал идти вперёд, как привязанный. Они пришли к высокому старому баобабу, в развилке ствола которого стояла глиняная урна, с вплавленными в крышку красными бусами.

— Вот мои жёны, — не сказал, а зарычал вождь, бешено при этом вращая своими страшными глазами. Его уродливый шрам собрался большой сухой рваной складкой на голове, став похожим на костяной гребень фантастического монстра.

— Кто их убил? — выдавил из себя купец.

— Аль-Максум! Да будет навеки проклято его имя всеми богами.

Хуссейн испытал немыслимое облегчение после этих слов. С его плеч, словно, свалилась глыба, размером с пирамиду Хеопса.

— О, великий вождь. Этот кяфир навеки проклят и нашими вождями. Он бежал от нас, заклеймив своё имя предательством. Да накажет его Аллах!

— Где этот сын шелудивой собаки, гадкая отрыжка гиены, выродок, который не достоин ходить по земле Африки? — сорвавшись на такую же цветастую речь, как и у купца, прокричал Мамба.

— Он бежал к Рабиху, к озеру Чад.

— Ясно, я собираюсь в поход! На этот раз эта падаль не сбежит от меня. Зачем ты пришёл ко мне, купец?

— Наш повелитель и почтенный вождь Абдаллах ибн Саид Мухаммед просил меня передать его просьбу, о заключении с тобой союза, и призвал забыть все обиды, нанесённые тебе. В знак примирения он готов помочь золотом, если ты поддержишь его в борьбе с англичанами.

— Вам будет дорого стоить моя поддержка, и никакого золота у вас не хватит для этого.

— У моего господина достаточно золота, чтобы купить любую помощь, — поклонился в ответ на эти слова купец.

— Не хватит, — не согласился с ним Мамба, — потому что вас разобьют англичане. Я не знаю, где и когда, но вся Африка ляжет под сапоги колонизаторов, и лишь немногие останутся при своих, — совершенно ненормальным голосом, вдруг произнёс Мамба, закатив при этом глаза, отчего его, и так яркие и белые, белки глаз стали, словно, светиться, несмотря на то, что солнце только начало свой бег за горизонт.