Демократия по-русски

Можно сказать, что воспринимать мир не как сад расходящихся тропок, а как одну общую магистраль, свойственно незрелому уму: когда я был ребёнком, то искренне верил, что мы движемся по единственно верному пути, недаром нашу страну одно время даже называли «земшарной республикой». Сегодня наше «земшарие» движется по пути обособления. Причём нам предлагается якобы бесчисленное количество правильных решений обустройства счастливой и сытой жизни.

Увы, на самом деле вариантов никаких нет. Тут Токвиль размышляет абсолютно логично и совершенно здраво. Ни одна из существующих моделей не является идеальной, а по мере приближения к идеалу тропки вновь начнут сходиться, как сошлись у французов и американцев в век победившего либерализма.

Единая биологическая и социальная природа человека, безусловно, предполагает, что общество, чьё устройство оптимально для японцев, окажется лучшим и для африканцев, и для россиян. Однако практика показывает, что на сегодняшний день это совсем не так. Поэтому пока будем искать путь. Каждый для себя – и один для всех.

Громоотвод демократии

Токвиль: «Я не утверждаю того, что демократические нации будто бы полностью избавлены от революций, я говорю лишь о том, что их общественное устройство не только не ведёт их к неизбежным революциям, но и, пожалуй, уводит от них. Демократические народы, будучи предоставленными самим себе, не ввязываются с лёгкостью в крупные авантюры; в революции они вовлекаются лишь безотчётно и, изредка участвуя в них, никогда не выступают их инициаторами».

Антон Баков: Преимущество демократии в том, что она при помощи отточенной избирательной системы создаёт своего рода общественный громоотвод, когда народ имеет возможность выразить свою волю без помощи революций или глобальных социальных потрясений.

Опыт Франции не совсем соответствует логическим построениям Токвиля. Вспомним, например, студенческую революцию в мае 1968 года, впрочем, это уже другая эпоха и другая история.

С другой стороны, в подлинно демократических, а не притворяющихся таковыми странах происходит кастрация власти. Выбранные политики вынужденно зависят от общественного мнения, которое зачастую включает в себя невежество дураков и страхи трусов.

В России принято ставить знак равенства между Мюнхенским сговором 1938-го и пактом Риббентропа – Молотова (на самом деле, конечно, пактом Сталина – Гитлера). Более того, нередко утверждается, что заключение пакта с Германией было неизбежным следствием «Мюнхена».

Разумеется, это не так. Франция и Британия, в лице своих демократических правительств, пытались привезти из Мюнхена мир своим избирателям, отнюдь не мечтавшим о битвах и потрясениях. В пику им диктаторы Гитлер и Сталин, напротив, заключили договор о развязывании Второй мировой войны и послевоенном разделе Европы. А ведь война по-прежнему остаётся самым страшным преступлением, придуманным людьми.

Увы, демократические страны при всем своём желании не смогли остановить Вторую мировую войну, продемонстрировав полную политическую беспомощность. Особенно красноречив пример величайшей демократии США, вступивших в противостояние только после налёта на Пёрл-Харбор. А если бы японцы не обезумели и не напали на Гавайи? Какую позицию занимали бы США тогда? Позицию вечного стороннего наблюдателя?

Конечно, войны и революции – это крайние, экстремальные ситуации. Но положа руку на сердце, признаем, что и в более простых ситуациях демократы склонны до последнего прятать голову в песок, подобно страусу. Вообще, иной демократический политик, опасаясь ответственности, скорее, проиграет выборы, нежели примет рискованное решение, которое может удивить его избирателей.

Россия, разумеется, пока не демократия в полном смысле этого слова. При этом Олимпиада в Сочи и овладение Крымом, согласно многочисленным соцопросам, отвечали чаяниям десятков миллионов граждан России, так и не забывших унижения периода распада СССР и утраты великодержавного статуса. Впрочем, в России соцопросы и рейтинги сейчас выполняют ту же роль, что и гороскопы в Средние века, внушая уверенность тем политикам, которые порой даже сами в себя не верят.

Токвиль, что удивительно для француза, проявляет определённую лояльность к децентрализации. Но в данном случае он цитирует сторонников именно централизации: критикует феодализм и Священную Римскую империю, которая не смогла воспользоваться своими возможностями.

Пройдёт несколько лет – и объединённая Германская империя нанесёт сокрушительный удар по Франции и станет источником бед в Европе до 1945 года.