Демокрит

По своему социально-политическому строю Абдеры представляли собой типичный античный полис как город и место поселения земледельцев (см. 1, 13) и как гражданская община, покоящаяся на античной форме собственности, включавшей рабовладение. Античная форма собственности существовала в двух формах: общинная (государственная) собственность и частная собственность, причем последняя была опосредствована первой: чтобы обладать частной собственностью, индивид должен был принадлежать гражданской общине (см. 62, 49). Граждане торгового приморского города, каким были Абдеры, конечно, имели рабов и даже наживались на транзитной торговле рабами. Тем не менее к середине V в. в греческих полисах рабство еще не является основой производства. «...Как мелкое крестьянское хозяйство, так и независимое ремесленное производство... образуют экономическую основу классического общества в наиболее цветущую пору его существования» (2, 23, 346. См. также 25, ч. 2, 371). Кроме крестьян и ремесленников в Абдерах проживали матросы и корабельщики торговых судов, купцы и торговцы, и классовая борьба велась главным образом между свободными гражданами — богатыми и бедными. Хотя уже в это время «деньги делали человека», законы Абдер, о которых мы говорили во Введении, еще ограничивали право частной собственности, полис, таким образом, вмешивался в имущественные отношения, не допуская растраты денег и оберегая имущественный ценз своих граждан. Когда уже к концу V в. в Афинах начинается кризис полисной системы (усиливается эксплуатация рабов, ожесточается классовая борьба, гражданская война и межпартийная борьба подтачивают силы полиса), «в Абдерах рабовладельческая демократия находится еще в расцвете, что является, в конечном итоге, одним из оснований для развития прогрессивных материалистических теорий, особенно в области естественных наук и философии» (59, 10). Однако весь период после победы над персами и до Пелопоннесской войны — с конца 70-х по 20-е годы V в., и особенно во время правления Перикла,— Афины были притягательным центром всей Греции. «Высочайший внутренний расцвет Греции совпадает с эпохой Перикла...» (2, 1, 98). Глава союза около двухсот государств, которые платили всевозможные пошлины, несли судебные расходы, содержали афинские гарнизоны и доставляли рабов, Афины, украшенные мраморами Фидия и Поликлета, были крупным торговым центром Средиземноморья. Через Пирей шли торговые пути во все стороны и по этим путям притекали в сердце Эллады богатства всех подвластных стран и сырье для переработки в художественных и других мастерских. Из Македонии, Южной Италии, Киликии, Кипра привозился строевой лес; из Кипра, Евбеи, Пелопоннеса и Этрурии шла медь; из Колхиды, Карфагена, Египта и Финикии — лен; из колоний Северного Причерноморья, Сицилии и Египта — зерно; из Милета, Хиоса, Сиракуз — дорогие ткани и ковры; из всех стран Средиземноморья — рабы. Теми же путями расходились художественные и ремесленные изделия афинских мастерских и рабских эргастериев. И точно так же в Афины и из Афин во все стороны античного мира приезжали и уезжали люди, ищущие заработка; купцы, ремесленники, любознатные путешественники и люди науки, искусства, литературы — жаждущие просвещения и аудитории в «школе Эллады». В децентрализованной Греции существовал ряд городов, в которых сосредоточивались различные научные школы и представители различных направлений в философии, науке и искусстве. Такими центрами были ионийские города, особенно Эфес, центр «гераклитовцев»; Сицилия и Южная Италия, место деятельности последователей Пифагора, Парменида и Зенона; Хиос, Фессалийский двор и др. Представители почти всех школ в разное время, но в пределах той же бурной эпохи (V в.) побывали в Афинах: из фракийских Абдер — Протагор и Демокрит, из ионийских Клазомен — Анаксагор, из Галикарнасса — Геродот, из Элеи — Зенон и Ликофрон, из Тарента, возможно, — Филолай, из сицилийских Леонтин — Горгий, из Сиракуз — Лисий (IV в.), из Крита — Диоген Аполлонийский, из Лампсака — Архелай. Здесь, писал Еврипид, беседовал Сократ, «мудрейшие из эллинов... стекались из целой Эллады в этот пританейон мудрости» (Платон. Протагор 337d).