Демон 2. В Средневековой Руси

— Зовут его Максим, по крайней мере, так он представился держателю постоялого двора и нескольким торговцам.

— Крестоносец?

— Нательного креста на нем не было. На нашем языке говорит легко и свободно, не испытывая никаких затруднений. Не креститься. Но молитв Аллаху как полагается, тоже не возносит.

— То есть?

— Стражники, дежурившие в тот день на воротах его запомнили и абсолютно уверены в том, что он мусульманин, может быть из Испании или с Балкан. Причем не простой, а весьма набожный. Однако кроме этой и еще парочки подобных сценок напоказ он ни разу не вознес молитв Аллаху. Вообще.

— Думаешь притворяется?

— Да, уважаемый.

— Хм… это действительно наводит на очень нехорошие мысли.

— И не только это. Я поговорил с Большим Сулейманом, так тот поначалу вообще не хотел о нем говорить. Да еще меня чуть палками не погнал со двора.

— Тот его так сильно запугал?

— Как это ни удивительно, но нет. Это мне его пришлось запугивать, — криво улыбнулся парень. — А вот наш странный гость поступил интересней — он вылечил лежавшего при смерти сына торговца.

— Очень интересно. И как происходило это лечение?

— Максим зашел в комнату, где лежал Ибрагим и молча постоял рядом с ним. А спустя совсем недолгое время сын Сулеймана вдруг зашевелился и встал, ощупывая себя, не веря свалившемуся на него счастью.

— Что, вот так просто смотрел? Исцелял взглядом?

— Сулейман и Ибрагим клянутся, что да. Из необычных вещей, что они смогли заметить, оказались только глаза — они у Максима на время стали желтыми с вертикальными черными зрачками.

— Как у кошки?

— Примерно. Из-за этого Сулейман сильно испугался, подумав, что связался с дэвом. Пытался откупиться, уговаривая Максима взять деньги. Много денег. Но тот отказывался. Ссылаясь на то, что доброе отношение Сулеймана ему важнее. А вы сами знаете, что быть должником что джина, что ифрита, что дэв — не очень хорошо, мягко говоря.

— И что, Сулейман теперь должник Максима?

— Наш Сулейман даже шайтана сможет уговорить и сторговаться! — Хохотнул парень. — В общем, сговорились они о том, что торговец честно оценит и приобретет трофеи странного гостя и вместе с выручкой подарит хорошую одежду и коня.

— Интересно… очень интересно… Так он полагает, что Максим дэв?

— Да, уважаемый.

— Удивительно. Совершенно неожиданная внешность и имя для такого вида существ. Да их и не видел никто уже многие столетия. Так сколько ты говоришь стоила та одежда и конь?

— Свыше трехсот дирхемов. Одежда шелковая. Превосходной выделки. Разве что золотом и драгоценными камнями не расшита. Такую не каждый эфенди может себе позволить. Впрочем, если верить злым языкам, то и конь, и эта одежда достались Сулейману очень дешево — он их купил у проходившей недавно группы бедуинов.

— Хм… кстати, а это случаем не тот конь, на котором разбился его сын?

— Он самый, уважаемый.

— Хорошо, — усмехнулся Мустафа. — Сулейман во всей своей красе! Полагаю, что он посчитал эти вещи проклятыми?

— Именно. Впрочем, он даже серебро, выплаченное странному гостю брал из денег, вырученных у тех бедуинов.

— Дэв… — медленно произнес Мустафа. — Нет. Что-то не верится. Слишком уж поведение Максима не похоже. Что еще необычного он сделал за эти трое суток?

— Завел себе двух слуг из племени хамер. Да, тех самых, что ошивались у площади и просили милостыню. Их ведь никто не хотел брать, полагая, что они отбились от каравана нарочно, прихватив что-нибудь ценное.

— А Максим не знал этого? — Повел бровью Мустафа.

— Знал. Ему и на площади говорили и на постоялом дворе. Но он и ухом не повел. А эти двое бегают теперь за ним словно псы. Чуть ли не в рот заглядывают.

— Вы пытались с ними беседовать?

— Да. Попробовали поспрашивать, но слуги лишь посмотрели на Карбана с укором, покачали головой и пошли дальше.

— Странно.

— Очень. Тем более, что раньше они охотно болтали.

— Что еще?

— Максим потратил пять дирхемов на своих слуг, переодевая их в чистую, новую одежду, дабы они выглядели прилично. И это только добавляет странностей. Ведь у Сулеймана он получил всего три десятка дирхемов, а слуги вполне могли ходить в одежде и попроще.

— Все?

— Да, уважаемый.

— Когда он уехал из города?

— Только что. Я не медля к вам побежал.

— Хорошо. Выдвигаемся…

На рассвете следующего дня

— Что тут стряслось? — Юный помощник с легким недоумением рассматривал пятна какой-то странной серой пыли на песке, вперемешку с фрагментами одежды и не очень ценным имуществом.

— Полагаю, что на Максима кто-то напал…

— Кто же он такой? Почему его враги опадают какими-то странными горстками праха?

— Если бы я знал, — покачал головой Мустафа.

— Оружия, доспехов и денег нет, — отметил уже не молодой брат-хранитель.

— И крупных кучек праха меньше тех, что, вероятно были людьми.

— Значит, они взяли трофеи и лошадей.

— Пять лошадей, если допустить, что все в отряде были конными.

— Восемь лошадей на три человека, из которых один похож на выходца из Европы, а двое других негры племени хамер… очень хорошо. Просто замечательно, — отметил предводитель отряда. — В Иерусалиме такому отряду затеряться практически невозможно.