Демон

— Я имею дело с Васэдой. Он прилетает в Бангкок четыре-пять раз в год, забирает вещи. Он ненормальный, этот Васэда. В Таиланд ему нравится ездить из-за секса. Бангкок — это же рай на земле для сексуальных извращенцев. Что тебе нужно, то ты и получишь. Васэда любит трахать детей. Девочек, мальчиков, ему без разницы. Просто любит помоложе.

Ники осушил свой стакан.

— Пару раз он говорил что-то о моих дочерях, и я сказал, что мне такие разговоры не нравятся. Один раз он предложил мне деньги, если я дам своих дочек потрахать, и я взбесился. Хорошо ему выдал, вырубил. У меня две чудесные дочери, вот. Старшей двенадцать, другой девять, и при мне такие вещи никто говорить не будет.

Он опустил глаза к полу, где лежал богатый ковер.

— Японцы. Они наглые люди. Им кажется, что их дерьмо не пахнет, а женщин они не уважают вообще. Думают, любую могут трахнуть. Я видел, как эти японцы приезжают в Бангкок на секс-туры. Авиабилет, отель и секса сколько захочешь. Все в одном пакете. Проклятые японцы, женщины для них грязь.

Ники Макс подошел к кофейному столику, взял графин и налил себе в стакан.

— Васэда. Оказалось, он затаился. Выжидал, когда появится возможность отомстить мне за ту трепку. А я по глупости дал ему такую возможность. Сыграл на руку.

Он выпил половину стакана одним глотком.

— У меня шли переговоры с Васэдой и Ганисом о корейских гобеленах и цейлонских скульптурах. Мне были нужны деньги. Б?льшая часть того, что я получил от Хермана Фрея в Сан-Августине, ушла на твои больничные счета в Мехико. И, если помнишь, мне пришлось подмазать мексиканских полицейских, чтобы не трогали — а потом уже вмешалась сенатор Маклис и забрала нас от этих поедателей бобов.

Пенни кивнул.

— Я помню.

— В общем, я сказал Васэде, что цену на эту партию поднимаю. Черт возьми, в Таиланде же нельзя делать дела, если кому-то не платишь, и платить надо многим. У меня жена таиландка, я еще и ее родственникам деньги даю. Они бедные и, как все там, считают любого американца миллионером. Васэда разозлился и говорит — я нарушил слово о цене, а никому это не позволяется, потому что он чертов японец, наверно. Он пообещал меня проучить.

Ники сморгнул слезы с глаз.

— Он изнасиловал моих дочерей. Сначала устроил так, что меня взяла полиция. Заявил, будто я угрожаю его убить. Полицейские знали — все это ерунда, но он дал кому-то на лапу, вот я и сидел в камере, пока он насиловал моих девчонок. Я проехал полмира, чтобы убить его, и никто меня не остановит. Даже если я сам умру, пусть. Да я готов десять раз умереть, но его с собой унесу.

Он повернулся к Пенни спиной, опять стал смотреть в сад.

Это не болтовня, подумал Пенни. Не поза. Ники Макс говорит серьезно.

И тут возникает проблема, потому что противники у него — тяжеловесы. Макс не в своей лиге собирается воевать. Взяться за японца означает столкнуться с Уорреном Ганисом. А тогда можно повстречать и Виктора Полтаву. Чем дальше, тем хуже.

Пенни откинулся на спину плетеного кресла.

— Человек, который напал на твоих детей. Как, ты сказал, его зовут?

— Васэда. Хори Васэда. Я называю его Поганцем.

— И он работает на Уоррена Ганиса?

— Да. Последние года два я посылал много всяких штучек Ганису через Васэду. Кое-что я нашел сам. Кое-что взял у людей, с которыми у меня контакты. Китайская бронза, известняковые головы Будды, таиландская резьба, японские фарфоровые кувшины, корейское дерево. Ганис повихнутый на всем азиатском. У него все есть. Но дело в том, что почти все краденое. Уж я-то знаю.

— А Васэда был посредником, он и давал тебе деньги.

Ники сказал — да и одним махом допил бренди. Пенни поднялся, наполнил стакан и подал его Ники.

— Васэда сделал это из-за того, что ты попытался увеличить цену?

Ники Макс вздохнул.

— Люди вроде меня, с Запада, если мы не откупаемся, нас сажают в тюрьму и выбрасывают ключ. Можешь работать по краденому искусству, наркотикам, золоту, им плевать. Хочешь продавать противогазы попугаям — пожалуйста. Только смотри, чтобы нужные люди получали то, что им нужно. На мне с полдюжины этих гадин кормится.

Ники Макс помолчал.

— Мне нравится там жить, не сравнишь с работой на ферме, где смотришь лошади в задницу двенадцать часов в день. Но я тебе скажу — кругом же все с протянутыми руками стоят, куда ни повернись. Изо всех щелей вылезают и требуют. Мне были нужны деньги, я поднял цену, а Васэде это не понравилось. Но по сути он просто хотел мне отомстить за тот раз.

Пенни наблюдал, как Ники допивает и этот стакан. Ничего странного, что у него вид дерьмовый. Три порции на пустой желудок, длительный перелет, последние трое суток почти не спал. А ко всему этому проблема, которая не исчезнет, пока он не убьет человека.

Ники пробормотал — мне надо сесть — шатаясь подошел к большому столу со стеклянной крышкой и рухнул в кресло. Несколько секунд он сидел, положив голову на стол, потом рывком распрямился.

Пенни сказал — если собираешься блевануть, этот стол обошелся в восемь тысяч долларов.

Ники Макс выдавил из себя улыбку.