Демон

Зашевелилась мать, потревоженная звуками смерти. Когда она перевернулась на спину, лицом к нему, Уоррен быстро переполз через окровавленное тело отца, оседлал мать, приставил кончик ножа к ее горлу и обеими руками надавил на рукоятку. Кровь хлынула с ужасающей силой, забрызгала ему руки и грудь, попала даже под платок, вымочив подбородок и шею. Мать резко дернула обеими ногами, и у нее внезапно опорожнился кишечник. Столь же быстро она расслабилась и умерла.

Уоррен слез с нее, пятясь отошел от кровати, крови, вони, сел на пол, стал смеяться и плакать одновременно, сам не зная почему. Он чувствовал себя измотанным, очень, ужасно усталым, хотелось спать. Но он еще не закончил.

Поднявшись с пола, он, выполняя приказ Ясуды Гэннаи, прошелся по всей спальне, разрезая подушки хлебным ножом, вытаскивая ящики бюро и оставляя их на полу, затем раскидал одежду из шкафов и книги. Все найденные деньги и драгоценности побросал в карман плаща. Пусть думают, что мотивом было ограбление, сказал ему Ясуда Гэннаи.

Уоррен разгромил каждую комнату на втором этаже, включая и ту, которая когда-то была его. Комнату оставили в точности такой же, ничего не изменилось — нечто вроде святыни, бейсбольная бита с перчаткой на прежнем месте, электрические поезда, хими-ческий набор и фотографии Уоррена в летнем лагере, на сцене в школьной пьесе с матерью у памятника Линкольну в Вашингтоне. При виде этой сентиментальной картины он на мгновение почувствовал себя виноватым и ужасно одиноким. Но все в этой комнате, этом доме принадлежало другому миру, другому времени. Даже Бог не может переделать прошлое. Вернуться назад нельзя.

Закончив в доме, Уоррен вышел через кухонную дверь и остановился во дворе, лицо он подставил теплому дождю. Он смотрел на беззвездное небо и думал — это то же небо, что и над Японией, хорошо бы я был там, с Ясуда-сан, мог прямо сейчас рассказать ему о том, что я сделал, а он сказал бы, что гордится мной… Уоррен чувствовал себя прекрасно, живым, энергичным. Давно он себя так не чувствовал.

Он пошел через двор, глубоко проваливаясь в грязь, а когда оказался на дороге, побежал — как бежал четыре года назад — к машине, стоявшей в липовой рощице, эта машина была для него первым этапом обратного пути в Японию.

* * *

Токио

30 августа 1945

Напряженный и сильно потеющий под полуденным солнцем, Уоррен Ганис последовал за Ясудой Гэннаи, его женой Рэйко и синтоистским священником в сарайчик коменданта лагеря. Маленькое помещение было набито лагерным персоналом, членами семьи Гэннаи, там пахло сигаретным дымом, пoтом, маринованным рисом и страхом. Когда Ясуда Гэннаи и Рэйко сели на два пустых стула, стоявшие в центре, Ясуда щелкнул пальцами и приказал офицеру уступить свой стул Уоррену. Когда стул поставили слева от Ясуды, Уоррен благодарно склонил голову, понимая, что это не только любезность, но и выражение презрения к военным, по вине которых Япония потерпела такое ужасное поражение.

Две недели назад страна сдалась американцам. Официальное подписание капитуляции, однако же, было назначено на восемь утра 2 сентября, на борту американского линкора «Миссури» в Токийском заливе. Сегодня 11-я военно-воздушная дивизия американской армии должна была высадиться на аэродроме Ацуги. Сегодня же 4-й полк морской пехоты высадится в морской базе в Йокосуке. До американской оккупации оставались какие-то часы.

Уоррен второй раз появился в тюремном лагере после возвращения из Америки, и семья Гэннаи опять встретила его как героя. Он видел вырезки из американских газет, где, как и предсказывал Ясуда, убийство м-ра и миссис Ганис приписывалось неизвестному лицу или лицам. Мотивом, судя по всему, было ограбление. Этот кровавый эпизод, говорилось в прессе, явился последней главой трагедии, которая началась четыре года назад с исчезновения Уоррена Ганиса, единственного ребенка Стивена и Люсиллы. До сих пор не известно, сбежал мальчик или его похитили.

Ясуда Гэннаи сказал, что теперь путь чист, Уоррен может спокойно вернуться в Америку, принять контроль над газетами отца и выполнять свою роль боевого авангарда «Мудзин» в грядущей войне с Америкой. Кин-боси. На этот раз, заверил его Ясуда, Япония будет воевать мудрее.

Уоррен слушал, как он рассказывает семье о последней встрече с императором несколько дней назад, на встрече присутствовали и гражданские, и военные лидеры. Гражданские хотели мира, а военные, чему никто не удивился, настаивали на продолжении войны. Сдаваться они не желали, сказал Ясуда, несмотря на постоянные поражения, несмотря на то, что русские перебили в Манчжурии семьсот тысяч солдат, даже несмотря на ужасное новое оружие американцев, атомную бомбу, уничтожившую Хиросиму и Нагасаки. Даже непробиваемого Ясуду Гэннаи потрясла атомная бомба. Уоррен считал ее невероятно страшной. Его ум отказывался принять такую информацию.