Демон

А пока надо заняться трупом. И это не просто труп, имейте в виду, а один из самых известных деятелей Англии, бывший член парламента и очень богатый человек. Власти и пресса понаедут в Амершэм толпами, тем самым усложняя жизнь Херберту Барбону. Ни шанса нет у него с женой поехать завтра вечером в Лондон, они давно планировали сходить там на шоу и пообедать по случаю годовщины. Куплены билеты на Томми Стила в «Песне под дождем»…

Но завтра на него накатят посетители и бумажная работа, а все из-за усопшего лорда Ковидака. Самого Барбона обязательно допросят, без чего он вполне мог бы обойтись, так как никогда не любил разговаривать с чужими. Прощай, Томми Стил.

Барбон открыл дверцу машины, сел за руль и включил освещение. Фонарь положил на приборную доску, взял микрофон радио. Можно и приступить к необходимым действиям. Прежде всего — главный констебль. Разбудить и ввести в курс дел, хотя он будет недоволен, конечно, — ну и черт с ним. Он же разозлится еще больше, если полиция в Лондоне узнает новости раньше него.

А где же костэбль Спенсер, будь он проклят? Минут пять уже его нет, может, больше, и никаких от него сигналов. Всего-то и нужно было Спенсеру сделать — осмотреть дом сзади, не такая уж трудная задача. Неужели засранец сбежал и смотрит сейчас дома «Династию» или еще какую-нибудь американскую дрянь по ящику?

Барбон вытащил из кармана блокнот, раскрыл и повернул к свету. Если уж вытаскивать начальника из постели, то неплохо будет назвать ему несколько имен — с кем Барбон говорил в лондонской полиции, а также имя человека из американского посольства, который позвонил в полицейское управление и закрутил все это дело. Начальнику эти имена понадобятся завтра.

Барбон уже поднес микрофон ко рту, когда увидел Спенсера — тот, освещая фонарем путь, шел к нему из темноты. Пуговицы на форме поблескивали с каждым шагом, вот он уже оказался совсем рядом с машиной, Барбон хотел спросить недовольным тоном, почему он так долго, но луч фонаря вдруг ударил ему прямо в лицо, заставляя пригнуться и отвернуть голову, он приказал Спенсеру убрать свет и не суетиться — в это мгновение Полтава в форме Спенсера, наклонился в машину и ножом перерезал Барбону горло.

Полтава вытер нож о грудь мертвого инспектора, прикрепил его на место, взял блокнот Барбона и просмотрел раскрытую страницу. Увидев имена сенатора Фрэн Маклис и Эдварда Пенни, он улыбнулся. Он несколько раз прошептал имя Эдварда Пенни, потом сунул блокнот себе в карман и пошел обратно к дому. Глаза у него светились.

Глава 7

Виктор Полтава родился в Японии в 1955 году — незаконный сын русского журналиста и токийской официантки. Старший Полтава был алкоголик и садист, он издевался над Виктором и его матерью, бил их кулаками и деревянной палкой с гвоздями. А еще он жег мальчика сигаретами. Женщина от избиений в конце концов потеряла слух к речь. Ее немота настолько взбесила русского, что он задушил сожительницу посудным полотенцем, за это его приговорили к пожизненному заключению. После неудачной попытки к бегству он совершил самоубийство, наевшись персиков с ДДТ.

Виктора воспитала его бабушка японка, она считала, что мальчик необычайно умен. Читал и писал он с четырех лет. Однако нормальным ребенком он не был. Жестокость отца и насильственная смерть матери оставили глубокие следы, ему остро не хватало родительский заботы. Со временем он сильно привязался к бабушке, но, за этим одним исключением, жил он впредь лишь ненавистью. Любил мучить животных, а все, связанное с сексом, вызывало у него страх.

Виктор и его бабушка жили в маленьком деревянном домике среди скопления старых домов у подножия холма, на котором стоял храм «Юсима» — в северной части Токио. Бога этого храма считают покровителем ученых людей. В экзаменационные месяцы зимы и весны Виктор наблюдал, как толпы студентов взбираются на холм, чтобы вымолить себе хорошие оценки.

Учеником в школе Виктор был совершенно невозможным, авторитетов не признавал, буйный характер проявлял постоянно. Учителя наказывали его за недостойное поведение, напоминая, что в Японии личные желания и прихоти должны подавляться ради общего блага. Японское общество основано на сотрудничестве и самоограничении. Успех или неудача в школе определяют, какой быть взрослой жизни. Будущее полностью зависит от школьных достижений.

Виктора такие указания сбивали с толку. С одной стороны, от него требовали, чтобы он стал неотличимым от японцев. Однако сами японцы не давали ему этого сделать. Те же самые учителя, кто призывал его к сдержанности, вместе с учениками высмеивали его как гайдзина, иностранца. Мать у него была японкой, но отец-то русский, значит, Виктор не совсем японец. Значит, гайдзин. Чужой.