Демон

— Ну, мы как раз этим собираемся заниматься, — заметил Кимура. Ему было девятнадцать — полный, тугоумный, всегдашний одиночка, он не умел ни читать, ни писать. Родился он в результате изнасилования, его умственно больную мать, содержавшуюся в психиатрической лечебнице, изнасиловал санитар. Осмотрев свой ободранный кулак, он идиотически ухмыльнулся Виктору, пытаясь втянуть его в разговор. — Мы разбиваем им рожи и крошим зубы, — похвастался он. — Зарабатываем хорошие деньги. Присоединяйся к нам. Позабавишься. Мы-то весело живем, а, Ютака?

Ютаке, Кимуре и всем остальным в додзе, включая Виктора, Пак И давал возможность заработать на бунтах. Им нужно было только смешаться с демонстрантами в Токийском университете и затем избить вождей бунтующих студентов. Эти умники заслужили трепку. Можно развлечься и деньги получить.

Виктор отказался. Не потому, что сочувствовал студентам, или ради каких-то правил хорошего поведения. Нет, просто он своей выгодой хотел заниматься в удобное ему время. К тому же он, как и все в клубе, знал, что Паку И хорошо платят, чтобы он натравливал своих громил на студентов. Ясное дело, львиную долю он оставлял себе, и лишь крохи бросал тем, кто по глупости на него работал. Ну, Виктор не настолько глуп.

Группа правых промышленников наняла Пака И для акций против студентов. Этих бизнесменов не беспокоили протесты студентов против выросшей платы за обучение или против американской политики во Вьетнаме. Их не беспокоили студенческие ралли в пользу либеральных профессоров, которых выгнали с работы.

А что их беспокоило, так это упреки студентов: Япония стала слишком правой, ей управляет консервативная элита, состоящая из крупнейших промышленников, банкиров и министров, которые сделали страну духовно нищей, пустой. Люди с большими деньгами не желали, чтобы кто-нибудь плевал им в суп. А студенты делали именно это, когда жаловались прессе, что у японской молодежи нет будущего, кроме как стать анонимными членами до безумия индустриального общества.

Опасные идеи, говорили бизнесмены. Бунтующие студенты порочат японское экономическое чудо, величайшее достижение в истории страны. «После удара острым ножом рана может зажить быстро. А ненависть, вызванная острыми словами, живет вечно». Если Япония хочет остаться преуспевающей и стабильной, любую враждебность по отношению к бизнесу необходимо выжигать сразу же. Несколько избитых студентов — небольшая цена за спасение нации.

Виктор нагнулся зашнуровать туфли, ему хотелось сказать мотоциклистам, что благосостояние Японии его нисколько не волнует, и еще хотелось что-нибудь засунуть в рот Ютаке, тогда умолкнет этот противный голос. Все это не так просто, говорил тем временем Ютака. Студенты комми, будь они прокляты, наносят удар как раз в то время, когда Японии нужны рабочие, согласные жизнерадостно выполнять порученное им дело. Виктор досадливо поморщился.

Завязав туфли, Виктор начал сворачивать свою ги, намеренно повернувшись к Ютаке спиной. Но маленького человечка с лысинкой это не смутило. Встав опять перед Виктором, он продолжал болтать. Бунты опозорили Японию, заявил он. И очень плохо, что правительство вынуждено тратить время на эту студенческую чепуху. Нет, надо навести порядок — и он стукнул кулаком по ладони. Потом сунул Виктору под нос кожаный браслет у себя на запястье, браслет поблескивал фальшивыми бриллиантами, красными и зелеными, купил на деньги, заработанные избиением студентов. Нравится он Виктору?

Виктор подумал, что браслет дрянь, дешевое дерьмо, но ничего не сказал. Сложил свою ги и выпрямился, но обнаружил, что Ютака и Кимура загородили ему путь, не дают пройти. Эти мотоциклисты уже начали действовать ему на нервы. Наверное, что-то отразилось на его лице, потому что глупый заторможенный Кимура нервно проговорил:

— Ты не можешь так просто уйти, Виктор.

— Не могу? Почему это?

— Ну, мы должны с тобой поговорить, вот.

Ютака бросил на Кимуру злобный взгляд. Виктор видел, как некий огонек понимания пробился в толстый череп мотоциклиста — покраснев, он опустил голову, стараясь не встречаться глазами с Ютакой. Они хотят, чтобы я вместе с ними пошел бить студентов, подумал Виктор. Пак И придумал, конечно. Надо уговорить этого русского мерзавца.

Нравилось это кому-нибудь или нет, а русский мерзавец был теперь лучшим бойцом в додзе, а кто с этим не соглашался, тому лучше было оставить свое мнение при себе. Разумеется, Пак И хотел, чтобы Виктор присоединился к завтрашнему побоищу на кампусе. В бою Виктор был как ураган, и бизнесмены получили бы хорошие результаты за свои деньги. И Пак И на этом приобрел бы лицо. Да, кореец только так и должен был рассуждать.

— Передай Паку И, что я не согласен, — сказал Виктор. — Я дерусь за себя и больше ни за кого. И я не люблю, когда на меня давят, понял?

Ютака вроде даже обрадовался. Он быстро улыбнулся, приглаживая редкие мокрые волосы на голове.