Демон

Константин увидел, какой у Виктора пенис, и заржал. Закатился хохотом. Показывая пальцем, смеялся и смеялся, лицо его быстро багровело. Когда он откидывал голову назад, рот открывался, обнажая серебряные пломбы и очень розовый язык.

Смех и вопли Константина раскатывались по заснеженным кустам, будили в Полтаве скрытые болезненные воспоминания, ворошили прошлое: Виктор почувствовал, что с него довольно. Он крикнул Константину, чтобы заткнулся, но тот ответил — я пьян и мне плевать, понятно? Мне все равно. Заткнись, повторил Виктор. Константин прокричал в ответ: а пошел ты, ублюдок бесчленный — тогда Полтава бросился на него, плечом ударил в грудь и свалил на снег, потом прыгнул сверху, схватил обеими руками за голову и сломал шею Константину, майору КГБ.

* * *

Полтава, в гостиничной комнатке, стоял на газетах, расстеленных перед зеркалом в стенном шкафу, и смотрел на свой сморщенный пенис. Он поглаживал увядший член, один раз оглянулся через плечо на женские волосы, украшавшие кровать. Потом сунул руку в бумажный мешок, вытащил двухфунтовый пакет белой муки, раскрыл. Высоко поднял пакет и высыпал на себя муку — с головы она ринулась водопадами на лицо, плечи, грудь, ягодицы. Второй пакет из мешка он тоже высыпал на себя.

Жутковатая белая фигура смотрела на него из зеркала.

Белая. Цвет смерти. В смерти он когда-нибудь найдет покой. Смерть, его друг и утешитель. Смерть — не наказание, а дар. Дар его сексуальному голоду, ибо лишь при мысли о смерти мог он ощутить чувственное возбуждение.

Пенис его начал твердеть, дыхание углубилось. Он опять потянулся к мешку, вытащил дешевую одноразовую зажигалку, чувствуя уже непреодолимую сексуальную тягу, потом чиркнул колесиком зажигалки, раз, два, и когда увидел огонек, улыбнулся и опустил руку, медленно, медленно, продлевая удовольствие, вспоминая, как начал это с ним отец и как потом это стало Виктору нравиться — сейчас, голый перед зеркалом, он коснулся пламенем пениса, напрягся от боли и удовольствия, передвигая пламя вдоль пениса, обжигая плоть. Удовлетворение близилось, и он опустился на колени, пенис был теперь полностью эрегирован — вот теплый сок хлынул из чресел Виктора, он упал боком на припорошенные мукой газеты, тело подергивалось в такт эякуляции, потом он напрягся на краткие мгновения в невероятном экстазе и весь обмяк. Опустошенный. Умиротворенный.

Он лежал на газетах, окутанный приятной усталостью, глаза его отыскали волосы Ханако. Он улыбнулся. Скрытый Меч свел его и эту женщину с длинными прекрасными волосами.

Скрытый Меч.

Полтава замер, глаза сузились и почти закрылись. Он размышлял. Складывал стройную картину из обрывков известного ему о «Мудзин» и служащих. Об Уоррене Ганисе и семье Гэннаи.

Он быстро сел. Глаза сильно блестели.

Он уже знал имя предателя в «Мудзин».

Знал, кто там Скрытый Меч.

Глава 10

Вашингтон

Август 1985

Усталый и подавленный, Эдвард Пенни ехал в прокатном «Крайслере» мимо Капитолия, время было около 11 утра. Он взглянул на щит у здания, возвещавший о вечернем концерте, будет играть оркестр морской пехоты. Прекрасно, если ты любишь военную музыку. Его глаза вернулись к зеркальцу заднего вида. За ним по-прежнему следовала та машина. Трое черных мужчин и черная женщина в сером «Понтиаке 2000» с вирджинскими номерами.

Они от него не отставали с тех пор как он покинул джорджтаунский дом сенатора Фрэн Маклис около часа назад. За это время он звонил из уличной кабинки, завтракал в придорожной забегаловке. Может быть, это Свидетели Иеговы, едут просвещать людей. Или у них машина не открывается, им нужна помощь. Но Пенни думал, что они наркоманы, ищут быстрого заработка.

Чувствовал он себя усталым, потому что спал всего четыре часа. И подавленным, так как только что узнал: Акико Сяка, двадцативосьмилетняя художница японка, с которой он познакомился десять дней назад, вовсе не свободна, а замужем. Она ему об этом не говорила, он сам узнал. Когда он спросил прямо, она разрыдалась, признала, что это правда и она должна была ему сказать. Пенни согласился. Почему же она не сказала? Боялась, что Пенни испугается ее мужа, он влиятельный человек и захочет удержать Акико любой ценой.

Разозленный Пенни сказал, что он знает, кто ее муж, знает благодаря Фрэн Маклис. Но он предпочел бы услышать это от самой Акико. А то получается — Акико использовала его, чтобы убежать от себя на несколько часов. Он не сказал, что ему больно. Зачем говорить, если все видно по лицу и слышно по голосу. Спросил, не начала ли она их связь из жалости — нет, у нее к нему любовь с самого начала, он прекрасный и сильный мужчина.

Пенни повернулся спиной к ее слезам, ушел, не дав сказать что-либо еще, лежал в своей комнате до рассвета и думал, насколько быстро он к ней привязался. Десять дней. И это время он от нее ничего не утаивал. Свое сердце, свои секреты, свои мечты — все ей отдал. С ней он опять был живым. Без нее чувствовал внутри только пустоту.

* * *