Демон

— У Максима тысяча кавалеристов. Он завтра же нас нагонит и даст бой в поле.

— Возможно. А может и отпустит. Если верны его слова, а я склонен им доверять, ибо он ни разу еще не обманул, то Максим не желает нам смерти. Напротив. Однако его сильно злит только то, что мы развязали войну с христианами.

— Еретиками!

— Какая разница? Пусть еретик, но он тоже верит во Христа, а не в каких-то там идолов и старых Богов. Думаю, мы вполне можем с ним начать переговоры.

— С человеком, которым считает Папу Римского приспешником дьявола?

— С человеком, который может исцелять молитвой и обладает достаточной силой, чтобы нас уничтожить. Не он начал эту войну, но он смог разбить во много раз превосходящие войска. Новгород выставил больше тысячи человек. Значит, на Неве барон имел всего чуть больше полутысячи. Один к десяти. Вы слышите? Один к десяти! И он сохранил большую часть своих людей. Сюда он пришел с армией под две тысячи человек….

— Значит…

— Я не уверен. С Максимом вообще ни в чем нельзя быть уверенным. Я слышал от тамплиеров историю, приключившуюся с ним в Святой Земле. Тогда я думал, что все это сказки. Но сейчас… я не уверен. Если он может встать на колени и молитвой остановить армию, то нужно ли нам с ним воевать вообще? Да, он считает Папу Римского приспешником дьявола. И, положив руку на сердце, у него есть на то основание. Ведь барон по-своему прав. Особенно если папские легаты действительно мешали Императору в Крестовом походе по освобождению Гроба Господня. Сами же слышали слухи о том, из-за чего Фридриха отлучили от церкви в очередной раз…

— Это все слухи, — несколько неуверенно ответил Дитрих, буквально впившись в лицо Андреаса.

— Дыма без огня не бывает… — пожал плечами фон Вельвен. — Кроме того, я сомневаюсь, что тамплиеры стали бы дружить с тем, кто противен христианской вере. А с Максимом ад Эрдо они очень тесно общаются, ибо он серьезно им помогает в защите Гроба Господня.

— Я понимаю твои сомнения, — после минутного раздумья произнес Дитрих. — Признаться, я и сам в растерянности. Легко хранить веру, когда дела идут на лад, но сложно при поражении. Я знаю только одно — усомнись мы, верные воины Папы Римского в нем, и Святому Престолу придет конец. В любом случае — у нас будет время поговорить об этом. Пока же я считаю, что ты прав. Нужно уходить. Оставим войска псковских бояр прикрывать нам спину, а сами отступим. И поспешно отступим. Маловероятно, что Максим последует за нами на земли Ордена. Да, риск есть. Поэтому нам нужно выступать немедля и не ожидая утра, чтобы успеть оторваться и добраться до Изборска. Там и передохнем. Ему все равно в Пскове еще несколько дней разбираться.

— А что потом?

— Сожжем Изборск и отступим.

— Если мы так поступим, то наместник Ладоги нам не простит.

— Да кто он такой?! — Вспылил Дитрих. — Наместник одного из городов Новгородской земли. Боярин. А ты говоришь о нем, как о правителе могущественного государства.

— Так и есть. Или вы не знаете, кто реально держит все нити в Новгородской земле?

— Затяжная война с орденом Новгороду не выгодна. А он не та фигура.

— Вы, верно не слышали слухов из Киева…

— Это те глупости, в которых говорится о провозглашении Максима верховным правителем Руссов?

— Глупости, не глупости, но дыма без огня…

— Хватит! — Рявкнул Дитрих. — Твои слова говорят лишь о том, что ты испугался. И готов при первой опасности предать истинную веру. Не искушай меня пожалеть о выборе своего помощника.

Часть 4 — Ветер перемен

— Задавим их интеллектом!

Морпех, Startcraft 2

Глава 1

28 сентября 1240 года. Мир «Сот'ари». Новгород

— Ты принес этим людям счастье, — с улыбкой произнесла Василиса. — Как немного нужно для него. Всего-то несколько тысяч поубивать…

— Не утрируй, — усмехнулся Максим.

— Если отбросить эмоциональную составляющую, то никакого утрирования и нет.

— А ее отбрасывать не стоит. Ведь в сущности, что произошло? Мы с тобой решили серьезные проблемы этих людей, практически ничего не потребовав взамен. Подумаешь, я стал верховным главнокомандующим Новгородской республики и утвердил через Вече регулярную армию в пять тысяч человек на денежном довольствии. Это все мелочи. В истории моего мира эти военные конфликты были выиграны довольно большой кровью и сильно ударили по обороноспособности Новгородских земель. Да и урон Ливонскому ордену был нанесен куда как слабее. Там счет шел на сотни убитых, здесь — за десять тысяч перевалило. Что-то подобное с тевтонцами случалось только однажды — во время Грюнвальдской битвы, когда у Ордена полегло свыше восьми тысяч человек. После чего он уже не смог оправиться.

— Думаешь, что после этого разгрома произойдет то же самое?

— Не исключено. Если не врут наши осведомители в Мариенбурге, то Дитрих фон Грюнинген развел натуральную панику. Войск то нет.

— Ну почему же нет? Тысяч шесть он должен наскрести, с трудом.