Демон Декарта

«Кто не уходит?! Откуда? Ты это о чем?!» – Зоя перевернулась на правый бок, включила лампу над постелью. Взяла сигаретку, закурила. Дегтярев сел на кровать со стаканом воды и принялся яростно чесать затылок и грудь. «Весь последний год, – проговорил он задумчиво, – Даню видели на участке нагревательных колодцев. Не каждую ночь, но в полнолуние или когда дождь сильный накануне. Короче, если вечером гром, то ночью жди! – Александр Степанович невесело усмехнулся. – При жизни не наблюдал в нем столь дивного постоянства».

«Не понимаю, – проговорила Зоя ломким голосом и в две затяжки прикончила сигаретку, – что за чушь?!» – «Не понимаешь, конечно, не понимаешь. – Дегтярев уселся в постели поудобнее, взял в руки пепельницу с тумбочки, закурил. – Ну вот и помолчи, если не понимаешь.

И весь этот год мне никто ничего не рассказывал. Ну, это ясно. – Дегтярев вполголоса рассмеялся. – Представь, если б мне доложили, что на участке нагревательных колодцев вся ночная смена целиком видела моего покойного брата, Даниила Степановича Дегтярева?! – Александр снова тихо засмеялся. – Я их не просто бы уволил, а еще и хари бы им в кисель поразбивал! У нас, конечно, тот еще город, и нежить здесь – обычное дело, но не до такой же степени!»

«Бред какой-то, – передернула плечами Зоя, – твоих металлургов лечить давно пора. – Сигаретка стремительно тлела. Пепел грозил в любую секунду обрушиться вниз. – Увольнять и лечить! Лечить и увольнять!» – «Э, не скажи! – Дегтярев покачал головой. – Потомственные династии. Один только Петренко чего стоит!» – «А Петренко твой…» – зло проговорила Зоя…» – «А Петренко ты вообще не трогай», – предупредил Дегтярев.

Какое-то время курили молча.

«В общем, Иван Иванович, мой мастер-прокатчик, говорит: вы бы, Александр Степанович, зашли бы как-нибудь ночью на участок нагревательных колодцев. Ваш брат – мол – чем дальше, тем чаще является. И не только к колодцам, но даже на первый пролет обжимного цеха. Слесаря туда по ночам боятся ходить. Это, – говорит, – никуда не годится. Прямой ущерб производственному процессу.

Я отвечаю, мол, как так?! А он поясняет – говорит: кто мы ему такие?! С нами разговоров он не ведет. Видно, мол, с вами желает иметь беседу. Так вы уж уважьте брата, Александр Степанович! Да и не станет он больше с вашей женой баловать. Не в том состоянии теперь находится. Он более в газообразном, если можно так выразиться. Да и не тем занят. В общем, простили бы вы друг другу старые ошибки и все ж таки встретились. Извините, если сказал чего лишнего. Умоляем от имени коллектива. Пройдите и переговорите с посланцем от . Его нужда – общая наша нужда.

«Что, – спрашиваю, – имеешь в виду?!» – «Все знают, – говорит, – что завод собрались закрывать, и замешана тут метафизика. Имеется мнение, что ваш брат желает вам, как действующему руководителю предприятия, в связи с этим что-то сообщить. Думаем, касательно превентивных мер или иных мероприятий».

«Какой кошмар! – Зоя выбралась из-под одеяла, подошла к столику и налила в фужер коньяку. – Это просто ужас, Дегтярев. Тебе надо было сразу медиков вызывать. У вас там действительно выбросы какие-то вредные. Довели людей, млять! Ни хрена себе завод! Металлурги бригадами призраков видят! Какой ужас! Я знаю, что в радиусе двадцати пяти километров от завода мутанты рождаются, что науты, бывает, приходят к людям. Но с этим уже все свыклись. Но чтобы взрослые люди – и на производстве…»

«А я, например, Ивану Ивановичу всегда верил, – твердо заявил Дегтярев. – И буду верить впредь. Он завязал еще в восемьдесят восьмом, когда в соответствии с Женевскими соглашениями СССР стал выводить из Афганистана войска. Он, Зоя, с тех пор ни рюмки не выпил. А если ты не хочешь признать паранормального факта своей измены, так это глупо. Сколько лет прошло? Чего ж теперь скрывать».

«Ничего у нас с Данькой не было! – Зоя вспыхнула до корней волос, вскочила с кровати. – И вообще, сколько лет Ивану Ивановичу, семьдесят пять или больше?» – «Какая разница, – посуровел Дегтярев. – Если человек говорит правду, возраст значения не имеет».

«Да откуда, – сорвалась она на дискант, – он может знать эту самую правду?! Как ты можешь верить ему и не верить мне?! Да мы же с тобой, Александр, двадцать семь лет душа в душу! – Она заломила руки и выгнула спину. – Как ты можешь такое говорить?!»

«Прежде всего, – сказал Дегтярев, допивая коньяк, – не ему верю, но брату. А вот Даньке верить я должен, тем более что он передовик производства и никогда сроду не лгал. Да и сейчас заметной нужды в том не испытывает».

В комнате воцарилась тишина. Слышно было, как гудят вдалеке электросталеплавильные печи. Перекликаются гудками маневровые. Под самыми окнами по бульвару прозвенел трамвай. В кафе напротив какой-то веселый народ распевал песни русских революций. С крыши по карнизу мерно били капли, стекающие с жирных апрельских сосулек.