Демон движения

— Господин начальник шутит? — иронично заметил он. — Что это за движение? В современных условиях, при усовершенствованной технике, первоклассный паровоз, так называемый «Экспресс-Пасифик» в Америке разгоняется до двухсот километров в час. Допустим, со временем, по мере дальнейшего прогресса скорость вырастет до двухсот тридцати, а то и до трех сотен километров — и что? Давайте посмотрим на конечный результат — в конце концов, мы даже на миллиметр не поднимемся над Землей, не вырвемся за ее пределы.

Начальник улыбнулся, его это ничуть не убедило:

— Чего вы еще хотите? Прекрасная скорость! Двести километров в час! Да здравствует железная дорога!

— Вы что, обезумели? — поинтересовался уже разозлившийся Шигонь.

— Нисколько. Я только лишь восславил нашу крылатую покровительницу. Что же вы, любезный господин, можете ей противопоставить?

— Даже если бы вы достигли рекордных четырехсот километров в час — как это можно сравнивать с великим движением?

— Э? — насторожился непрошеный гость. — Я, вероятно, не так понял. Великое движение?

— Что такое ваша езда, пусть даже с наивеличайшей скоростью, на сколь угодно дальних линиях в сравнении с великим движением, и тем фактом, что, несмотря на все, вы все-таки остаетесь на Земле? Даже если бы изобрели адский поезд, который в один час объедет весь земной шар, в конце концов вы неизбежно вернетесь в пункт, из которого выехали: вы остаетесь прикованы к Земле.

— Ха-ха! — насмешливо произнес железнодорожник. — Любезный господин, наверное, поэт. Забавная шутка.

— Как отразится самая головокружительная, сказочная скорость земного поезда на великом движении и на его эффектах?

— Ха-ха-ха! — хохотал развеселившийся начальник.

- 135 -

— Никак! — воскликнул Шигонь. — Ни на дюйм не изменит его великую стезю, ни на миллиметр не сместит его космических путей. Мы едем на шаре, который катится в пространстве.

— Как муха на резиновом воздушном шарике. Ха-ха-ха! Какие мысли, какие концепции! Любезный господин, оказывается, первоклассный causeur* -юморист.

— Ваш жалкий поезд, ваша муравьиная, тщедушная железная дорога, в своих величайших, самых смелых, так сказать «стремлениях», подчиняется, подчеркиваю, буквально подчиняется одновременно примерно двадцати самым разнообразным движениям, каждое из которых несравненно сильнее, безжалостнее, мощнее ее миниатюрного размаха.

— Хм... занятно, архилюбопытно! — насмехался неумолимый противник. — Около двадцати движений! Впечатляющее ко-ко-количество, курам на смех.

— И я даже не упоминаю второстепенные, которые наверняка никогда не снились ни одному железнодорожнику. Напомню лишь основные, известные каждому школьнику. Поезд, несущийся с наивысшей скоростью из точки А в точку Б, одновременно должен совершить вместе с Землей полный оборот с запада на восток вокруг ее оси за одни сутки.

— Ха-ха-ха! Новости, новости...

— В то же время он вращается вместе со всем земным шаром вокруг Солнца...

— Как ночная бабочка вокруг лампы...

— Избавьте меня от своих острот! Неинтересно. Но это еще не все. Вместе с Землей и Солнцем он направляется по эллиптической линии к какому-то неизвестному пункту в пространстве, находящемуся в направлении созвездия Геркулеса относительно Центавра.

— Филология на службе у астрономии. Рarbleu* Браво!

— Глупости несете, дорогой мой! Перейдем к второстепенным движениям. Вы слышали что-нибудь о прецессионном движении Земли?

____________

* Балагур (фр.).

** Черт побери! {фр.)

- 136 -

- Может, и слышал. Но какое нам дело до всего этого? Да здравствует железнодорожное движение!

Шигонь ошалел. Он поднял тяжелую как молот руку и резко обрушил ее на голову отвратительного насмешника. Но рука лишь рассекла воздух: непрошеный гость куда-то исчез, испарился как камфара; место напротив внезапно опустело.

- Ха-ха-ха! — захохотало что-то в другом углу купе.

Шигонь оглянулся и заметил «начальника», сидевшего

на корточках между спинкой и багажной сеткой; он так сильно скорчился, что смахивал на карлика.

- Ха-ха-ха! Ну что? Будем вежливы в будущем? Хочешь со мной разговаривать дальше, значит, веди себя прилично. Иначе не жалуйся. Кулак, мой дорогой, это слишком примитивный аргумент.

- Для тупых субъектов единственный; другими не убедишь.

- Я слушал, — цедил тот, возвращаясь на прежнее место, - терпеливо, четверть часа с лишним слушал ваши утопические выводы; послушайте теперь немного и меня.

- Утопические?! — зарычал Шигонь. — Значит, упомянутые мною движения — фикция?

- Я не отрицаю их существования. Но почему они должны меня волновать? Я считаюсь только со скоростью моего поезда. Для меня является существенным только движение паровоза. Какое мне дело до того, на какой отрезок я при этом продвинулся в межзвездных просторах? Следует быть практичным; я позитивист, мой дорогой господин.

- Аргументация, достойная табуретки. У вас, наверное, здоровый сон, господин начальник?

- Спасибо. Господь Бог милостив — сплю как суслик.