Демон или тихоня

Бросив трубку, я кинула телефон на кровать. Пар был выпущен, вот только последствия его пока не ясны. Да и какая разница? Ведь реально все проблемы из-за Светы с ее дурацким планом!

Сил больше ни на что не осталось. Я упала на кровать и стала смотреть в одну точку. Слезы высохли быстро.

Глава 41. Финал

Жизнь — дерьмо и состоит из дерьма. Такой тезис я вынесла для себя, хмуро разглядывая свое отражение в зеркале. Ну и рожа, конечно… Зато хотя бы привычная одежда. Школьные черные штаны, которые вчера мама постирала, и черная толстовка без каких-либо рисунков и надписей. Как раз под стать настроению! Я даже балетки свои нашла. Они были не очень-то далеко запиханы в шкаф, так что сложности в их нахождении не было.

Я продолжала смотреть в собственные глаза, на белках которых проявились сосуды, и снова задумалась о том, стоит ли вообще идти сегодня в школу. Так не хочется вообще куда-то идти… Может, ну все к черту? Если один раз в жизни прогуляю, ничего же не случится.

Легонько, но все-таки ощутимо прикладываюсь головой о деревянную раму зеркала на дверце шкафа. Нельзя. Надо идти. Надо. Я сжала кулаки и отлипла от дверцы. Мама права: я не могу так просто сдаться.

Вчерашний день помимо всего прочего ознаменовался еще и тем, что я выплакала свой годовой запас слез. После того, как мы со Светой благополучно поссорились, я ощутила дикую слабость и нежелание делать вообще что-либо. Долгое время я просто лежала на кровати, пялясь в стену, переваривая наваливающиеся в огромном количестве мысли и изредка по новой пуская слезу, но уже без криков, всхлипов и прочего дерьма. В горле давно пересохло, хотелось пить, но для этого же надо было встать и куда-то пойти… Казалось, что если я встану, то тут же упаду, а если не упаду, то апатия вновь сменится лютой истерикой. Да еще и голова болела, тело словно свинцом налилось. В итоге я продолжала лежать и смотреть прямо перед собой. А тем временем градус дерьмовитости моих мыслей нарастал…

Как ни странно, довольно скоро ко мне пришла Муська, посидела сначала на моей спине, потом переместилась прямо к моему лицу, а когда в очередной раз я заревела, даже полизала мне щеки. От этого становилось даже немного легче, и одновременно с двойной силой накатывало отчаяние. Таким макаром прошло подозрительно много времени. Пришла мама, и кошка, конечно же, понеслась ее встречать, потоптавшись на мне предварительно. А я даже не встала. Сначала из кухни раздался крик, почему я не помыла посуду (вызвав тем самым лишь легкий укол досады, но не более), после чего мама зашла ко мне, пылая возмущением. Однако, зайдя, она тут же поняла, что что-то не так. Пришлось подняться и сесть. Мама обняла меня и заставила рассказать, что же все-таки случилось. Давно же она не видела свою Веронику рыдающей и истеричной…

Я рассказала все, пытаясь объяснить, почему Марина вдвойне сволочь. Пришлось даже маму отговаривать подавать заявление в полицию или хотя бы на имя директора, умоляя позволить мне самой справиться с этой ситуацией. В итоге еще и маму заставила психовать… Молодец, Ника, так держать! Ненависть к себе теперь просто зашкаливала. Однако вскоре мама успокоилась и попыталась успокоить меня. Далее она порасспрашивала меня про Орлова, о котором я ей в последнее время говорила достаточно много, в основном пыталась узнать его действия и реакцию на меня. Потом спросила про Марину, кто она такая по жизни и почему вообще имеет ко мне какие-то претензии. Пришлось объяснить, что я сдуру влюбилась в занятого парня. Ругать меня за это, естественно, не стали. Мы начали думать, что мне делать. В итоге мама посоветовала мне, во-первых, все-таки прийти завтра в школу, чтобы не показывать свою слабость, и стараться вести себя как можно естественнее. Насчет второго пункта я была в глубоких сомнениях, а вот первый все же решила выполнить. Во-вторых, нужно держать себя в руках и не пытаться кого-то убить (в особенности это касалось Марины). Иначе люди решат, что слухи подтвердились, а я действительно бешеная. Они и так в последнее время думают, что я не вполне нормальная, коли взялась бороться с Орловым в конце третьей четверти.

Уснуть мне не удавалось долго, что было вполне естественно. Я долго ворочалась, не могла закрыть глаза и вновь думала, думала, думала. Мама дала мне все-таки силы на борьбу, и теперь я фантазировала над тем, как буду на следующий день всех уделывать в словесной борьбе.