Демон-хранитель (СИ)

- Я сама себе целитель, - фыркнула демонесса. - Но спасибо, мой демоненок. Кстати, отличные детки. Моему Гарри будет с кем играть. О, Вседержитель, неужели хоть один мой ребенок родится без хвоста? - это уже было сказано из-за двери.

Демон улыбнулся, устроил детей удобнее и вышел из комнаты. Обе его руки были заняты, но для чего тогда магия?

***

Лето перевалило за середину. Нервозность и какая-то обреченность буквально повисли в воздухе и четко ощущались всеми. Северус утратил свою обычную веселость и жизнелюбие и стал походить на Делинталиора, ждущего своего Дро. Он подолгу застывал в одном положении, уставившись в пространство, или неожиданно подходил к Балтазару, обычно сзади, и, крепко обняв его, мог простоять так несколько долгих минут, периодически целуя его то в шею, то в плечо. Люциуса если что-то и удивляло, то он не подавал виду.

Нарцисса с Розалиндой целыми днями носились с Лилит, как с писанной торбой, привлекая к этому процессу всех домашних, включая ухмыляющегося Балтазара, несмотря на все протесты самой «леди в интересном положении». Джеймс, проспав почти неделю, занялся какими-то исследованиями и день ото дня выглядел все более мрачным, изредка останавливая свой тяжелый, окончательно утративший все человеческое взгляд на принцах. Вопросы и подколки жизнерадостного Сириуса он попросту игнорировал, спровоцированный Блэком поединок легко выиграл, на целые сутки пригвоздив неугомонного демона к стене при помощи странного чудища, сплошь состоящего из костей и какой-то леденящей душу магии.

Умертвие питалось силой пленника и весьма недружелюбно кусало его за плечо, не брезгуя и кровью. Балтазар, увидев композицию «Сириус в плену у страшного Некроманта», лишь посоветовал ему расслабиться и получать удовольствие. И не лезть впредь к занятым магам со своими глупостями. Блэк обиделся, но ненадолго. Освободившись, он прямиком бросился к Лилит, сел у ее ног, приложил ухо к большому животу и, глупо улыбаясь, заявил, что будет крестным. Демонесса хотела весьма нелюбезно отказать, но тут ребенок в ее чреве радостно пнул Блэка в ухо и поджег ему волосы, видимо, утверждая эту кандидатуру.

Низший радостно взвыл и, подхватив недовольную мать на руки, закружил ее по комнате, чего Лилит не оценила. Выпустив крылья, она поднялась в воздух и несколько раз хорошенько протянула будущего родственника кнутом. Явившемуся на шум Джеймсу сообщили новость, на что тот лишь пожал плечами, что все приняли за согласие.

***

Тридцатого июля Балтазар закончил все дела и с утра не выпускал принцев из спальни даже в столовую. Он снова и снова жадно брал их по очереди и одновременно, иссушая душу бесполезными попытками остановить время, налюбиться вперед, выразить тот сумасшедший коктейль чувств, которые он испытывал. Северус и Люциус судорожно цеплялись за его плечи, гладили по волосам и молчали. В конце концов, на глупые вопросы «Зарри, что? Что происходит? Что с тобой?» их супруг перестал честно отвечать давным-давно, а в последнее время и вовсе молчал, отводя взгляд. Сердце Северуса тревожно билось, интуиция вопила о том, что абстрактная «беда, до времени ладонью мессира отводимая» уже стоит на пороге, и Вечность, глядящая из ее пустых глазниц, ехидно скалится, наблюдая за их агонией.

Люциус молчал. Он вообще многое предпочитал держать в себе, но это не значило, что там, в глубинах той бездны, что представляет собой человеческая душа, ничего не происходило. Он смотрел на запрокинутое в экстазе лицо, водил кончиками пальцев по чувственным губам, зарывался носом в жесткие волосы своего возлюбленного и понимал, что вот-вот разразится гроза, слабые предвестники которой не давали им спокойно жить с самой свадьбы. В грустные зеленые глаза он старался не заглядывать, боялся разрыдаться, выплеснуть скопившуюся в душе горечь и отравить несокрушимому демону последние сладкие минуты взаимной, разделенной, страстной любви, которая вот-вот… Что? Хссаш не знал ответа на этот вопрос, но уверенность в том, что совершенно ничего нельзя сделать, пронизывала воздух, отбивая желание жить.

Утомленные горькой любовью, насытившись до состояния, которое можно было бы назвать истомой, если бы не отчаянная сумасшедшая безнадежность, отравлявшая каждый вздох, каждое слово, принцы сплелись со своим демоном.

- Я люблю вас. Что бы ни случилось, кто бы и что вам ни говорил, никогда не забывайте об этом.

В который раз звучали эти слова? Сотни данных друг другу клятв, тысячи нежных слов, десятки поступков связывали этих троих. Они были целым, единым, неделимым, вечным.

С первым ударом старинных часов в гостиной, возвещавших о начале нового дня, Балтазар прошептал:

- Dormite.

И оба принца послушно закрыли глаза, не успев даже возмутиться.