Демон на Явони

— Он с такими моментами ни раз сталкивался, да и историю эту с Волковыми знает, ту передачу видел, даже хотел приехать сюда, да не получилось. Кстати, я у кладбища «отшельника» встретила, помните, Захар Ильич, такого здорового…

— С огромной собакой…

— Вот-вот…, я ему как только сказала об отце Олеге, так он сразу о чем-то своем так и обрадовался, сказал: «Наконец-то!», даже обещал встретить — странный он какой-то…

— Ну и слава Богу! Я вот что думаю, может быть сегодня не стоит ехать на хуторок у трех озер, смотреть участок, пол дня потратим, а сейчас уже обед. Может быть, Мариш, дождемся твоего отца Олега и Никодима, и тогда подумаем. Вы ж хотели в Демянский бор попасть?

— А не опасно, когда эти одержимые на свободе?

— Да ты что, Марин, на них такая облава, да и ты видела «Михея»?

— А кто это?

— Да пес Никодима..

— Ага! Такой лапотун…

— Ничего себе лапотун!.. — Все четверо: тетя Аля, Захар Ильич, Олег и Марина решили действительно дождаться приезда протоиерея Олега, к тому же сейчас нужно было ехать на пару часов в администрацию, где собрался штаб поисков и откуда психиатры договорились ехать в местное УВД, для неофициального краткого обследования семьи Волковых…

Николаев и Еременко захотели присутствовать, поэтому и другие не отставали.

* * *

Каждого Волкова пришлось сопровождать по очереди, всех от мала до самой матери. Все они уже выросли, самая младшая исчезла, оставив о себе память в банках с тушенкой.

Предварительные примерные диагнозы, были весьма впечатляющими, вообще не понятно, как почти маньяки жили рядом с нормальными людьми, но всех, кроме психиатров интересовали больше ни патологии, а неизвестные моменты из их скрытой жизни.

Эти люди, не боясь ничего, не задумывались о своем будущем, не переживали о возможном наказании, что и не удивительно — вся история этой семья происходила, будто помимо всего остального человечества. Лычковцы[15] не столько боялись безобразий, творимых этими выродками, сколько не понимали, почему им все «сходит с рук», и администрация предпринимает только полумеры. Один из сыновей Любови так и говорил: «А я чтобы не сделал, мне все равно ничего не будет. Хочу жгу, хочу ворую, хочу убиваю… Меня все боятся и менты, и прокурор! Раз боятся, значит есть чего и, значит, я могу делать, что хочу».

Граждане, помня, что самооборона наказуема и видя тому примеры, опасались сами предпринимать, какие-то меры. Но гнев народа — вещь неудержимая и неконтролируемая, и когда страсти начинали, кипя, разбрасывать бурлящую плазму, властям приходилось принимать меры. Так было шесть лет назад, теперь все произошло быстро и по первому сигналу. И как оказалось, вовремя.

Слова, произнесенные допрашиваемыми, без какой-либо интонации раскаяния, сожаления или глубокого понимания своих страшных поступков, ложились так же бесцветно в текст протокола. Оказалось, что единственным человеком, сторонившимся зла, была младшая дочка Любови Волковой. Девочка с малолетства сама ходила в церковь и уверовала искренне, по-детски, безусловно. Именно глядя на нее протоиерей Иоанн, предположил, что если такое ангельское существо есть в доме этой семьи, то крещение матери и самого страшного сына, обязательно подействуют на них. Но как известно любое Таинство, как дар Святого Духа чудесны и спасительны только для верующих и верных, а для других может быть и гибельными.

Девочка росла обделяемая всем и всеми, но не роптала. Видя такую ее настойчивость и смиренность, каждый из членов семьи считал своим долгом причинить ей боль, ударив, ущипнув, толкнув, отобрав что-то, заставив делать что ж угодно, лишь утвердиться за счет нее и почувствовать себя значимым, унизив ребенка. Зимой ее могли выгнать на улицу в одном платьишке, не кормили, даже не пускали за стол, но Господь берег ее. Часто она вставала у бумажной иконки, хранимой в одном ей известном месте. Уединившись, где-нибудь в уголке несчастная плакала, моля Боженьку забрать ее к Себе и всегда находила успокоение, не понятное другим.

Однажды, один из сыновей, пьяный изнасилован сестру, после чего это стало нормой. Мать поощряла насилия, оправдывая, что такое будет в пользу ей для должного воспитания. Враг рода человеческого настолько плотно и надежно завладел всеми домочадцами, что велел ополчиться и направить все усилия на светлую душу. Это происходило уже после их бегства из Лычкова в ту самую брошенную деревню, где Олег нашел тушенку с человеческими останками. Тому была краткая предыстория.

Вовочка Волков, которого в поселении звали никак иначе, как «Карлик», был выпущен из психиатрической лечебнице, где проводился несколько лет курс психотерапии. Впрочем, сильнейшие медикаменты почти не действовали на него, другой ряд «психфарма», вполне могущий оказать должное воздействие, был не доступен при его лечении, а больше держать врачи его не могли по закону. Так происходит постоянно, и выпускаемые больные после совершения преступлений снова возвращаются на какое-то время обратно.