Демон на одну ночь

Он перестал слышать гомон болтливых парней рядом с ним, перестал ощущать вкус любимого сорта бренди – он не мог отвести глаз от девушки, сидевшей с подругой в укромном уголке зала. Он чувствовал себя зелёным юнцом, впервые в жизни запавшим на женскую красоту. Он проклинал законы вежливости, предписывавшие не мешать явно серьёзному приватному разговору двух дам навязчивыми предложениями познакомиться. Он сможет подойти, когда подруга его колдуньи отлучится в дамскую комнату или пойдёт танцевать – но увы, та не проявляла намерения хоть куда-нибудь удалиться! Проследить за девушкой, когда она выйдет из клуба, и подойти на улице? М-да, план так себе: сильный демон, подкравшийся в ночи, скорее до смерти её напугает, чем заинтересует.

Кстати, кто она по видовой принадлежности? Большинство сидящих в зале дам – ведьмы, как и девицы на сцене. Да и название клуба: «Ведьминские чары», говорило само за себя. Жаль, с большого расстояния он не чувствует её сил, а если потянется к ней своими – вызовет в зале большой переполох. Если она действительно ведьма, то слабенькая почти как человек – её видимый возраст превышал тридцать человеческих лет, что было бы невозможно для одарённой Иной. В этом ведьмы были похожи на представительниц его вида: самые сильные из них столетиями выглядели юными девушками, а остальные проходили обычный путь старения, с той разницей, что он растягивался у них не на семьдесят-восемьдесят лет, как у людей, а лет на двести. Правда, самые сильные ведьмы, занимавшие пост верховной или должность, на которой юный облик был скорее помехой, чем подспорьем, предпочитали творить себе внешность сморщенных старух. Для солидности и подчёркивания своего статуса, так сказать, оттого-то в народном фольклоре со Средних веков и прижился образ могущественной ведьмы как древней седой карги.

«Для ведьмы она слишком сдержанна, и взгляд чересчур вдумчивый, глубокомысленный, и, кажется, печальный, что ведьме опять-таки не свойственно, – рассуждал Габриэль, не способный отвести взгляд от своей колдуньи. – Наездницы метлы не имеют обычая печалиться о неблагоприятных обстоятельствах – они имеют обычай взрывать к чертям собачьим все неблагоприятные обстоятельства, а на их осколках устраиваться с максимальным для себя удобством. Впрочем, правило, что все люди разные, и для Иных никто не отменял. Ведьмочка моя голубоглазая, пади в мои объятья и я решу все твои проблемы, обещаю! Как же сильно меня кроет, надо бы отвлечься...»

Благоразумная идея умерла новорождённой: поразившая Габриэля шатенка прошествовала мимо барной стойки к служебному помещению, позволив ему убедиться в правильности отнесения её к ведьминскому роду, а потом... она вышла танцевать на пилоне!!! И как танцевать!!!

Сотню молний ему в печёнку, он честно думал, что не выживет. Что его разорвёт на сотню маленьких демонят и от безумного вожделения, и от безумной ревности, что её танец видит не только он! Лишь впадение в полный ступор помешало ему укрыть свою ведьмочку от чужих взоров за столбами адского огня.

«Девочка моя, ты даже не представляешь, как круто изменилась сейчас твоя судьба! Какой неотступный, пламенный и на всё готовый демон вошёл в твою жизнь. Ты же меня и ведьминской метлой от себя не отгонишь, и отвращающими чарами не отвадишь. Надеюсь, у тебя не имеется любимого супруга, и мне не грозит сумасшествие на почве неразделённой страсти или срок за преступное использование силы. Впрочем, имейся у тебя супруг, он бы сейчас стоял у сцены и яростным рычанием разгонял всех столпившихся у неё поклонников, – я бы разгонял!»

Когда у двери, за которой скрылось его наваждение, собралась толпа набивающихся в кавалеры, Габриэль в своих мыслях произнёс эпитафию клубу – он точно не переживёт его яростного гнева. Подруга колдуньи словно почувствовала его настрой и споро всех разогнала, дав клубу шанс на выживание. Габриэль перевёл дух, охладил чуть не расплавившийся в его руке хрустальный бокал под бренди, и стал выжидать.

С удостоившейся его одобрения осторожностью колдунья выплыла из костюмерной и села у бара в десятке шагов от него. Бармен начал с ней разговаривать, а потом заглушил все звуки амулетом, вынудив Габриэля насторожиться: соперник? Вроде бы нет: судя по выражению лица, взглядам, жестам и прозвучавшей ранее фразе «моя Одри» бармена больше привлекает подруга девушки, ушедшая на кухню. Ладно, пусть бармен живёт, но его колдунья, похоже, не случайная гостья в этом клубе. Она здесь танцует, хорошо знает персонал, ей подают коктейль за счёт заведения – всё вместе взятое наводило на мысль, что девушка тут работает. Только танцовщицей? Или...