Демон никогда не спит

Способный юноша унаследовал от старшего друга немного денег (он как-то подсмотрел, где Владимир Павлович прячет свои небольшие сбережения), потрепанный томик «Майн кампф» и серебряное кольцо с черным камнем. Своим новым знакомым Леня говорил, что это кольцо принадлежало когда-то Йозефу Геббельсу. Иногда, впрочем, он сбивался и называл хозяином кольца то Германа Геринга, то Рудольфа Гесса. Впрочем, новые знакомые уже не называли его Леней: именно тогда юноша придумал себе звучный и выразительный псевдоним — Штандартенфюрер.

С тех пор прошло больше десяти лет.

Из некрасивого, ранимого, болезненного юноши Штандартен превратился в некрасивого, злого, самоуверенного мужика с замашками начинающего супермена, поселился в бывшей дворницкой и увешал свое мрачное логово нацистскими флагами, плакатами и прочей сомнительной символикой.

Иногда по вечерам, проводив поздних гостей, Штандартен садился в глубокое кресло с вырезанной на спинке свастикой (он говорил своим гостям, что это кресло стояло в подземном бункере Гитлера, хотя в действительности оно происходило из полицейского участка в Баварии), под сенью развернутого красно-бело-черного флага, сворачивал в трубочку купюру в десять рейхсмарок и с шумом втягивал приличную порцию кокаина.

На парусах очищенного кокаина Штандартен уносился в мир своей мечты, в мир, где властвовали Кровь и Почва. Себя он видел белокурой бестией в черном мундире СС, властителем судеб целых народов. Он стоял на трибуне перед многотысячными толпами единомышленников и бросал им слова, тяжелые и страшные, как гранаты. Или в сопровождении безмолвных автоматчиков шел вдоль строя трясущихся, жалких недочеловеков и резким взмахом руки в черной перчатке выхватывал из строя то одного, то другого, разделяя их, как на Страшном суде: одного — направо, другого — налево.

Лица этих недочеловеков были удивительно знакомыми: он узнавал среди них тех мальчишек, которые высмеивали и мучили в детстве маленького Леню, тех учителей, которые вызывали его к доске на посмешище классу, всех тех, кто воплощал для него враждебный, жестокий и безжалостный мир…

Вот и сейчас, вернувшись к себе, Штандартен хотел принять обычную дозу и улететь на крыльях мечты в далекие края. Тем более что для этого имелся серьезный повод: в его коллекции появилось достойное пополнение…

Он поставил кресло на обычное место, достал серебряный портсигар со значком СС на крышке, высыпал на эту крышку горку белого порошка и только было собрался разровнять горку и приступить к ритуалу, как в железную дверь постучали.

— Кого черт принес?! — пробормотал он, недовольно покосившись на дверь.

Он не хотел отзываться — в конце концов, может быть, его нет дома! — но стук настойчиво повторился, причем на этот раз это был условный стук: три удара подряд, пауза, два удара, опять пауза и еще один сильный удар.

Так стучали только его знакомые из «Белой бригады», а ссориться с ними не входило в планы Штандартена.

С сожалением он ссыпал порошок обратно в пакетик, спрятал портсигар и пошел открывать.

На пороге стояли Кабан и Штык, здоровенные скинхеды в черных куртках и тяжелых армейских ботинках.

— Что так долго не открывал, Штандартен? — проговорил Кабан, подозрительно оглядывая большую полутемную комнату. — У тебя кто-нибудь есть?

— Небось мальчиков прячешь! — Штык грубо, по-солдафонски заржал и похлопал Штандартена по плечу огромной волосатой лапой. — Да не дрейфь, старый гомик, мы против этого ничего не имеем! Каждый развлекается как хочет!

— Да нет у меня никого, — мрачно отозвался Штандартен. — Устал я, дел сегодня было много, отдохнуть хотел… а вы, парни, зачем пришли? Дело ко мне есть?

— Может, и дело найдется. — Кабан все стрелял глазами по углам, как будто что-то искал. — А сперва, старик, налил бы нам пивка! Я думаю, у тебя найдется пиво для старых друзей?

— Пиво? Пиво найдется! — Штандартен засуетился, освободил часть стола от пожелтевших немецких афиш и листовок, открыл холодильник, прихватил одной рукой три запотевшие бутылки, поставил на стол. — Садитесь, парни!

Скинхеды придвинули стулья, по-хозяйски расположились за столом, открыли бутылки. Штык откупорил свою зубами — крупными и желтоватыми, как рояльные клавиши.

— За наше общее дело! — провозгласил Кабан, и три бутылки соприкоснулись, звякнув.

— Кстати, о нашем деле. — Штык, сделав большой глоток, оскалился — то ли улыбаясь, то ли угрожая. — Ты не слышал, Штандартен, в последнее время каких-то слухов?

— Каких слухов? — Штандартен забеспокоился, но никак не показал своего волнения.

— Кто-то болтает лишнее, — пояснил Кабан, неприязненно зыркнув на хозяина маленькими красными глазками. — Кто-то распускает язык не по делу. А в нашем деле, сам понимаешь, длинный язык ни к чему… в нашем деле длинный язык укорачивают…

— А я-то при чем? — проговорил Штандартен как можно спокойнее. — Я ничего не слышал…

— Может, и ни при чем! — удивительно легко согласился Кабан. — Может, и не слышал… а что, Штандартен, нет ли у тебя каких-нибудь новых игрушек?