Демон по заказу

— Пока, человечишка, — он не видел этого, но я улыбнулась, услышав это своё прозвище, произнесённое им вновь, как и бесчисленное количество раз за этот потрясный вечер, когда все же слезинка скатилась по щеке, благо волосами я успела прикрыть лицо и стереть ее.

Демон, видно, кивнул, обернувшись к молчавшей до этого Марье Ивановне:

— Пойду я, дела ни ждут, тётушка, — усмехнулся демонюга судя по голосу, но это прозвучала как уставшая ирония, давно наскучившая ему.

— Опять негодник земли твои отобрать хочет? – Поинтересовалась она в свою очередь, печально покачав головою.

— Классика.

— Иди, мелок, — улыбнулась она ему, когда он снова обернулся ко мне, и вдруг неожиданно все вокруг взорвалось сотнями осколками фраз, и я почувствовала, что кто—то трясёт меня за плечо, зовя недовольным голосом, что я узнаю из тысячи:

— Кузнецова? – Я подняла уставшие от недосыпа глаза на Марью Ивановну, что стояла напротив меня, когда вся аудитория застыла на своих местах, уставившись на нас.

Я закаменела, ничего не понимая, когда осознание того, что видно все это было моим сном накрыло меня, и я лишь хрипло выдохнула, не поднимая головы:

— Да, Марья Ивановна?

— Кузнецова, етить колотить, просыпайся! – Снова потрепала мягко она меня по плечу, что было удивительным для нее, ведь она могла и линейкой шибануть при желании, но я не придала этому значения в тот самый момент, будучи подавленной осознанием, что все это было нереально.

Осознание происходящего доходило медленно, а все никак не могла с себя сбросить сон, не понимая ничего из того, что происходит.

Приснилось, черт побери.

И ведь правда приснилось. Выходит, что так.

Черт…

Очень хотелось поплакать, но я, сжав кулаки, сдержала порыв, лишь прохрипев:

— Я не сплю, — тихо едва слышимо: — Марья Ивановна, я… Простите, просто… Мне очень стыдно.

Женщина недовольно цокнула, нависнув над мною, пока я жалась за партой, сгорая со стыда, впрочем, тут же она протянула руку, не продолжая давить на меня:

— Вот же наказание! Работу сдавай! – Я удивлённо уставилась на неё, не понимая, о чем она, потом посмотрела на ее ладонь, лишь потом переведя взгляд на работу, на которой моим подчерком было выведено мое имя, прям один в один, и ответы на вопросы, значения которых я вообще не понимала. И не помнила, как отвечала.

Это как так?

— Ну?

— Что? А да, вот, — протянула я листок, неверующе глядя в него, ничего не понимая: — Простите еще раз, - мои руки откровенно дрожали, но что-то было не так.

Она взяла его, тут же при мне развернув и удовлетворённо глянув на ответы, что я явно не давала. В тот момент пришло осознание, что я не помню, как пришла на экзамен и в каком часу я тут очутилась. Голова была пуста.

Барсик… А как же Барсик?

Я ведь его не покормила! Или…

Захотелось стукнуться бошкою об парту, но я была вполне себе уверена, что и это не поможет.

Тем временем, Марья Ивановна с довольной улыбкой протянула:

— Все заполнила? Хм, неплохо Кузнецова, не плохо.

Женщина наконец отошла от меня немного, давая тем самым хоть немного выдохнуть и обратилась к другому ученику, пока я невидяще положила голову на руки, оперившись о стол.

И тут наконец мой взгляд выцепил непонятный узор на моей запястье, что до этого скрывала длинная туника, в которой обычно я никогда не выходила из дома, только если...

Если только с демонюгой во сне!

Я неверяще уставилась на тату, осознав с какой-то дичайшей паникой в сумме с неподдельным счастьем, что оно в точности повторяет рисунок наших брачных татуировок с демоном, но единственным различием было то, что оно не светилось потустороннем светом в темноте, а было нарисовано самой обычной шариковой ручкой, лежала прямо перед мною на парте.

Каждая завитушка была вырисована с такой тщательностью, что сразу было понятно, что это не моих рук дело, ведь я в жизни такого не сотворю.

Моя учительница по рисованию это бы с превеликим удовольствием подтвердила бы, но тогда что за хрень сейчас происходит?

Ничего не понимая из того, что произошло, и окончательно запутавшись в том, что происходит, я как сумасшедшая в период дичайшего обострения прошептала сама себе под нос:

— Мне что это все приснилось? Или нет?

Неожиданно голос Марьи Ивановны пропел у меня под самым ухом довольным тоном, отчего я подпрыгнула на стуле:

— Больше спать надо, милочка, - столько нежности было в этом слове «милочка», что у меня откровенно дёрнулся правый глаз.

Почему-то захотелось спрятаться и поплакать, вот только с чего бы, я так и не поняла.

Стало ой как не по себе, ведь что—то было не так, причём ой как не так, и она это знала, но решать эту головоломку я сейчас была не в состоянии, поэтому медленно встала, тщательно собрав свои принадлежности в портфель и выдав, улыбаясь при этом:

— Да, точно. Я пойду. Простите, Марья Ивановна, — скороговоркой протараторила я, пулей вылетев из парты и направившись к двери, все еще не сводя этой демоницы взгляда, ведь мало ли чего она удумает.

А я все же нежная натура, со мной надо бы и поосторожней.