Демон под диваном

За ужином исполнилось желание Лизы Волынцевой. Ее мама, вернувшись со смены, жаловалась мужу и дочери на подлое начальство и тупых пациентов, которые вызывают не потому, что нуждаются в медицинской помощи, а потому, что не знают, чем себя развлечь.

Лизу это страшно бесило. Если ее папа слушал спокойно, наматывая на вилку спагетти, то она громко сопела и переживала за маму. А когда та поведала, что одна из сегодняшних бабулек вызвала ее просто для того, чтобы померить давление, то Лиза сдавленно прошипела:

– Да чтоб они все!..

– Лиза!.. – прикрикнула мама.

– …выздоровели!.. Чтоб они все выздоровели!.. И не дергали тебя больше!

Следующие несколько дней на участке Волынцевой-старшей действительно выдались беспрецедентно спокойными, но она, конечно, не сопоставила это со сказанным дочкой.

А через полтора часа свое желание загадал Вадик Усачев. Он болтал по скайпу с девочкой из далекого Симферополя, которая рассказывала, что у них зима еще не наступила, на дворе плюс пять и снега тоже еще нет. Вадик, который холод терпеть не мог, от души ей завидовал. И в ходе беседы высказал свою давнишнюю мечту:

– Вот бы уже поскорее глобальное потепление наступило! И чтоб Антарктида зазеленела!

В соседнем доме раздалось сдвоенное ойканье. Денис и Полина ведь услышали это желание через посредство Фурундарока – и ужаснулись.

А особенно их ужаснула кривая ухмылка на младенческой мордашке.

– Ты… ты что, это исполнишь?! – заморгал Денис.

– Сейчас глобальное потепление начнется?! – заверещала Полина. – Прямо сейчас?!

– Глупые маленькие амебы, – поморщился Фурундарок. – Оно началось в вашем мире еще полтораста лет назад. По планетарным меркам у вас буквально на днях закончился очередной ледниковый период – и температура просто возвращается к норме. Хотя вы, люди, в этом тоже участвуете, конечно.

– Как?!

– Мы не участвуем!

– Мы ничего не делаем!

– Делаете. Вы добавляете в атмосферу метан.

– Ничего мы не добавляем!

– Добавляете. Вас семь миллиардов, смертные, и вы все пердите. И еще у вас несметное множество домашнего скота – и он тоже пердит. И весь этот метан усиливает парниковый эффект. Атмосфера вашей планеты накрывает вас, как одеялом – и вы под этим одеялом сами себя греете. Поняли, тупые бздливые создания?

– То есть… ты ничего делать не будешь?..

– Я этого не говорил, – ухмыльнулся Фурундарок. – Я исполню желание этого глупого мальчика. Ускорю наступление глобального потепления. Не очень сильно, потому что не собираюсь работать в планетарном масштабе ради случайно сказанных слов, но немножко оно ускорится, не сомневайтесь.

– И Антарктида зазеленеет?

– Уж будьте уверены. Хотя еще не завтра, конечно. Но однажды она точно зазеленеет.

– А мы до этого доживем?

– Я – точно доживу. Вы – не факт.

Близнецы кисло переглянулись. Вадик Усачев их положительно расстроил. Если у всех остальных в желаниях были в основном мелочи и пустяки, которые влияли разве что на их собственные жизни, то Усачев внезапно рубанул на полную катушку.

– Возможно, это наша последняя зима, – сказал Денис.

– Но мы же ненавидим зиму, – напомнила Полина.

– Ну лично у меня все-таки смешанные чувства насчет нее. Снег – это довольно неплохо.

– Ты прав, тупорез, – вздохнула Полина. – Я редко с тобой соглашаюсь, но сейчас ты прав.

– Пойдем погуляем напоследок.

– Пойдем.

Было уже одиннадцать часов вечера, и вообще-то близнецов в такое время из дому не выпускали. Но в последнее время они вели себя относительно безобидно, учителя на них не жаловались, так что родители чуточку расслабились и перестали забирать на ночь ключи. Денис и Полина бесшумно оделись, бесшумно открыли дверь, усадили Фурундарока в коляску и пошли гулять в эту, возможно, последнюю в истории снежную ночь.

Тем временем к Маше Охлябининой тихо поскреблись. Девочка еще не спала, она увлеченно дочитывала книжку Перельмана про астрономию, так что даже не расслышала звука за дверью. Но та скрипнула, и в комнату просунул голову заплаканный Максик с подушкой.

– Ма-аш!.. – жалобно прохныкал он. – Можно, я у тебя посплю?..

– Опять плохой сон? – сразу поняла Маша. – Ой ты мой бедненький…

Максик залез к ней на кровать и свернулся калачиком в ногах. Ему часто снились кошмары, и он прибегал к родителям или сестре.

Маша отложила книгу и стала гладить брата по голове, дуть ему на волосы.

– Тихо, тихо, Максик, засыпай… – шептала она. – Пусть плохие сны никогда тебе больше не приснятся…

Максик повернулся и задышал ровнее. Слезы на его щеках высохли, на губах появилась улыбка. Но когда Маша попыталась его повернуть, чтобы улечься и самой, брат открыл глаза. Он поковырял в носу и сказал:

– Не спится что-то.

– Ну давай в окно посмотрим, – предложила Маша, усаживаясь сама и поднимая к подоконнику брата.

Обычно в это время двор представал пустым и тихим. Особенно зимой. Но в этот раз Маша увидела две копошащиеся среди сугробов фигурки. Поскольку контактные линзы теперь стали ей не нужны, она без труда распознала Дениса и Полину.

– Смотри, Померанцевы гуляют, – сказала она Максику. – Хочешь, тоже погуляем десять минуток, воздухом подышим?