Демон-помощник и заколдованная комната

Однако заноза сидела в голове и не давала покоя, что-то с этими письмами было не так, и что-то в них во всех было общее. Потом я поняла: везде она просила и требовала мой адрес, и там, где были просьбы о помощи, и в тех письмах с угрозами, где обещала пожаловаться на меня в ООН и какому-то канцлеру. Пусть жалуется, написала ей в ответе адрес.

Весь день какая-то кутерьма и канитель. На ужин собралась печь разнообразные пироги, поэтому пригласила Матрену, пусть бабушка порадуется. Да и поболтать хотелось, давно не виделись в неформальной обстановке, все только по делам да по делам.

Приближался вечер. Дети мои быстро поели и уехали кататься на великах. Сашу снова вызвали на работу. У меня в духовке остывали два пирога. Приехала Матрена в новом шлеме со стразами, не такой эффектный, как с павлиньими перьями или рогами, но тоже весьма оригинально. Однако тот шлем в форме головы единорога впечатлял.

Пригласила ее в беседку, а сама отправилась в дом за пирогами и чайником. Возвращаюсь, а Коловерша все из моего шкафчика вытаскивает и ставит на стол. Матрена во что-то усиленно и увлеченно играет в телефоне, не замечает самоуправства своего подопечного. Я удивленно смотрю на все это безобразие. Он вытаскивает последнее блюдо, залазит туда всей своей тушкой и дверь за собой закрывает.

– Это что? – удивленно спрашиваю я у Матрены.

– Шкафчик, – отвечает Матрена, не поднимая глаз. – Молодец, классно его отреставрировала, хорошо смотрится.

– Глаза от экрана оторви и посмотри, – сказала я.

Коловерша разглядывал нас через стекло и корчил рожи.

– Ну как дите, ей-богу, – сказала Матрена. – А ну вылазь, негодник такой, – погрозила она ему пальцем. – И посуду своими криволапками запачкал.

Коловерша вылез из шкафчика, виновато на нас посмотрел и принялся плевать в каждую тарелку и вытирать ее рукавом невидимого пиджака.

– Очуметь, – только и смогла сказать я и плюхнулась на лавку.

Матрена отложила телефон и увидела, чем занимается ее помощник.

– Ешки-матрешки, ну ты чего, окаянный, совсем нюх потерял? Ты чего творишь-то? Мы с тобой в приличном доме, а ты то в шкаф посудный с грязными лапами, то в тарелки плевать, – она попыталась стукнуть его лежащим на столе полотенцем.

Однако помощничек увернулся и смахнул со стола стопку тарелок.

– Зашибись, – только и успела я ответить.

Часть из них разбилась. Коловерша полез под стол, собирать осколки.

– Ой, вспомнила, – вскочила Матрена и побежала на выход. – Мне же тут босяцкий подгон сделали, подарили коробку с нектаринами. Решила с тобой поделиться.

Решила, что мне не нужно особо нервничать, тарелки старые, в доме еще есть. Пусть разбойник собирает, а я пойду принимать у бабульки нектаринки. Вышла следом за ней. Бабушка отвязывала коробку от багажника.

В это время подъехало такси и из него вывалилось какое-то чудо. Женщина ругалась с водителем, швырялась в него деньгами, вытащила какой-то баул и ногой пнула дверь. Таксист обозвал ее истеричкой, показал средний палец и рванул в сторону трассы.

Девица была одета в какой-то огромный синтетический свитер не первой свежести, коричневые кримпленовые широкие брюки и синие старые кеды. Что у нее было на голове – непонятно, какие-то грязные ленточки и кусок фаты. Она вертела во все стороны головой, а потом зафиксировала свой взгляд на мне.

– Это вы, ты, Агнета? – спросила она, прижимая к груди клетчатый баул.

– Угу, – ответила я.

– Я Василина, мы с тобой переписывались несколько дней, – сказала она, протягивая мне маленькую ручку с когда-то наращенными ногтями.

Я кивнула ей в сторону открытой калитки. Она фыркнула недовольно, потому что я не пожала ее руку. Матрена сунула мне коробку с фруктами.

– Милая, а чего это у тебя на башке такое? – спросила ее бабушка.

Барышня повернулась к нам, поймала взглядом Матрену. Кокетливо оттопырила кусочек тряпки.

– Это фата, мне ее мама моего жениха подарила. Правда, красиво? Мне и снимать не хочется, – ответила Василина.

На дерево забрался Проша, свесил лапу сверху и зацепил эту красоту когтями. Через мгновение «красота» оказалась в кошачьих лапах. Он спрыгнул с дерева, пометил кусок фаты и вместе с ним унесся через забор.

– Что он сделал, что он сделал? – запричитала барышня, хватаясь за голову.

– Не переживай, такого добра у нас полно. Найдем, чем твою тыковку прикрыть, – хохотнула Матрена.

– Идемте пить чай, – позвала я всех за стол.

Коловерши в беседке не было, как и всей посуды, в том числе и осколков. Однако чашки с блюдцами он нам оставил. Я разлила заварку с кипятком, нарезала пирог. Девушка во все стороны крутила головой.

– Тебе не жарко? – спросила ее Матрена.

– Нет, я все время мерзну, – ответила девушка.

– А одежды поприличней и почище не было?

– Хорошая одежда, она мамы будущего мужа. Да и вообще, чего тратиться на воду и на мыло, надо экономить. Меня мой мужчина и так любит, и не накрашенную, и в такой одежде, а мнение других не интересует, – хмыкнула она.

– У меня можно помыться, мне воды не жалко, – ответила ей я. – Да и мыло я не экономлю.