Демон против люфтваффе

Неужели я похож на Черчилля, в компетенции которого этот вопрос? Чуть было не пошутил, невольно выдав избыточное понимание великого и могучего. Удалось вовремя спохватиться. Римма свет Леопольдовна куда-то опять сдриснула, и мы остались без её сомнительных услуг. Уж так захотелось ответить: где вы были, когда Британия в одиночку боролась и с нацистами, и с фашистами (русские почему-то не видят разницу между ними), и с Советским Союзом, поддерживающим Рейх. И выстояла! Невнятно промычал только:

– Ноу "Спитфайр".

– Ноу-хреноу, – передразнил старлей. – Ничего от вас толковее не услышишь.

Когда лучшая областная учительница начала переводить инструкцию о предполётных процедурах для пилота, я уж не знал, куда деваться. Помню, стоим мы у "Харрикейна", и Джеральд, услышав слова "открыть фонарь кабины", сдвигает остекление назад. Римма отчеканила: "лётчик должен открыть лампочку у себя в кабине". Русские "специалисты" хором бросились на поиски той лампочки, затем махнули рукой – всё равно в этой стране по инструкции ни одна техника не обслуживается.

Слово evolution, в авиации означающее маневр самолёта в воздухе, согласно правилам "нового английского языка" переводится исключительно как "революция", что, видать, лучше соответствует марксистскому новоязу. Или свидетельствует о безграмотности лучшей учительницы.

Ещё запомнился перевод банальной фразы, что на каком-то этапе пилот должен пройтись взглядом по приборам в передней части кабины, то есть расположенным на приборном щитке. Глагол to go дамочка восприняла несколько буквально и предложила лётчику прогуляться в переднюю часть самолёта, чтобы осмотреться получше. В ту минуты "Харри" был на расстоянии шага, и даже женщине трудно не понять, что истребитель одевается на человека весьма плотно, как перчатка на руку, не располагая по прогулкам внутри себя. Смешно даже не её невежество, а непоколебимая уверенность в своей правоте. Не сомневаюсь, что столь же ответственный и несокрушимо уверенный чиновник ей это дело поручил.

– Что за дебилы эти англичане, херню всякую пишут, – заявил один из техников.

Второй согласился и вздохнул:

– Азохн вей!

Джеральд переменился в лице. Он спрыгнул с крыла, приблизился к чумазому чернявому пареньку, посетовавшему на большое еврейское горе, и пожал ему руку.

– Шолом, брат.

С момента образования нашего маленького сионистского союза нужда в услугах Риммы отпала начисто. Она возмущалась, клокотала и булькала. Но я прекрасно понимал сержанта Кацмана благодаря немецкому, очень схожему с идиш, британец Джеральд, оказавшийся иудеем, тем более. Разобрались и с лампочкой в кабине, и с прогулкой по самолёту, и с тысячей других доселе непонятных мелочей.

Когда дева удалилась, даже спиной излучая недовольство, Кацман шепнул:

– Донос писать будет. Никто же не знает, о чём мы с вами говорим. Вдруг коммунистов ругаем?

Главным оппозиционером по отношению к иностранщине остался Иконников. Теперь ежедневно слышим брюзжание, что ни гаечные ключи, ни гайки не подходят к английским и американским болтам, градуированным в долях дюйма, что мили, фунты и галлоны не должны использоваться в технике (тут я не возражаю), и вообще всему привезённому нами цена копейка сравнению с "современным советским истребителем". Имеется в виду, конечно же, бесценный ЛаГГ-3.

Я попробовал на нём летать, благо на местный авиаремонтный завод они поступают. Нашёл у него только одно преимущество – пушечное вооружение. Планер ничем не лучше "Харри", но британская машина гораздо старше по году начала выпуска, да и обшивка крыла – алюминиевая. Вдобавок к рукояткам управления шагом винта и створками маслорадиатора, привычным по И-153, здесь обнаружилось новшество. На советских самолётах с двигателем водяного охлаждения надо дёргать ещё и ручку заслонок радиатора охлаждающей жидкости. На многомоторном, с большим экипажем – оно вроде бы ничего, если выделить отдельного бортмеханика, следящего за винтами и двигателями. Но лётчик-истребитель – и швец, и жнец, и на дуде игрец, и всё это одновременно, в бою, под огнём противника. Как я понял, русские пилоты часто открывают радиаторы на полную, наплевав на потерю скорости, разгружают винт на взлёте и оставляют ручку шага в положении максимального угла после набора высоты. На фоне летающего рояля английская непритязательная воздушная табуретка – старичок "Харрикейн" – благодаря одной только автоматике и радиостанции смотрится на корпус впереди.

С помощью англо-идиш-русского перевода местные инженеры разобрались в конструкции "Аэрокобры". После случилось чудо. Я восторгался в своё время работоспособностью и выносливостью технического персонала в Тангмере, но до ивановских умельцев им далеко. В компании с вечно ворчащим Иконниковым они собрали и привели в чувство всю партию "Аэрокобр" за неделю! Мы облетали их с лётчиком-испытателем из московского НИИ Голофастовым, потом кулибины бестрепетно кинулись модернизировать самолёт.

Радиостанция, многими в СССР считающаяся ненужным баловством, буквально на моих глазах спасла техника. Дело было так.