Я смотрю, как учитель беседует с Ча в доме за окном. Они сидят на циновке, отпивают горячий чай из тонких старых чашек. Дом кажется отрезанным от колыхания воздуха, перемещения форм природы, которые я постоянно наблюдаю снаружи. В доме меньше пространства между предметами, меньше подлинного ничто, хотя и там воздух складывается в прихотливые формы. Здесь, снаружи, все готово для полета.
– Разве тебе не хочется познать больше?
– Ты хорошо соблазняешь, – отдал должное ему я-Ко. – Но я достаточно прожил, чтобы знать, что человек немногое может в себя вместить. Какой смысл предлагать мне то, чего я не пойму? Только ты способен менять формы, как пожелаешь, или не иметь форм вовсе, демон пустоты.
– Это правда, – согласился он. – Распалять желания проще простого, и тут ты в полной мере человек.
– Ну вот, я не смогу стать оленем или горой. Моя изменчивость – изменчивость людей, хотя она и поражает учителя. Не предлагай мне вещи, которые мне не по силам, демон пустоты, или прослывешь дураком.
Демон замолчал. Его не было видно, но все же каким-то внутренним зрением я его ощущал в колебаниях воздуха, свежего после дождя, в расстоянии между каплями, в облаках, которые разрезали крыльями птицы.
– Так кем же ты хочешь стать? – опять повторил он. Или мне послышалось в бормотании проходящей за оградой группы туристов?
– Я хочу стать тобой. А ты можешь заполнить пустой сосуд и отправиться в странствие далеко от Нары.
Он ничего не ответил, а обыденные звуки Нары нахлынули волной, будто прежде их что-то сдерживало. Я стоял, оглушенный ими. Прозвенел колокольчик велосипеда, смех, довольный визг ребенка. Торговец предлагал открытки, издалека доносился шум машин. Ветер покачивал деревья, они отвечали ему шелестом веток. Традиционная мелодия сямисэна тускло доносилась из сувенирного магазина.
Я повернул голову, чтобы посмотреть на Ча и учителя, и увидел, как открываю дверь и сажусь рядом с негодующей Ча. Ко сел, подогнув ноги, поднял чашку со стола и поднес ее к губам. Но я не ощутил тепла чашки и приятного хруста циновки. Не я был Ко и не я сидел рядом с учителем.
Не было больше никакого Ко.