Демон рода Шосе #2 - Возрождение рода Шосе

Они повесили на себя взрывные устройства, и если я приближусь к даже раненому бойцу, наводчик или наблюдатель активирует детонатор. Около особняка только часть группы и пока что в бой не вступили снайперы, а, по крайней мере, один был совершенно точно. Вскидывая трофейный пулемет, я пустил короткую очередь в группу из трех бойцов, что высунулась из-за укрытия. И в этот же момент по мне ударила артиллерия, три неуправляемые ракеты сорвались в мою сторону, а я теперь узнал где еще одна часть отряда, что штурмует мой особняк. Сорвавшись с места и петляя, я рванул к установке, с которой пускают ракеты. Они пришли только за мной и всего одно попадание такой ракеты в винный подвал заберёт жизни моих детей. На подходе к установке меня уже ждали, на моем пути были четыре растяжки с гранатами и пятеро практически полностью закопавшихся пулеметчиков, повсюду были установлены противопехотные мины, я сам зашел в западню. Группы, что остались около особняка, уже начали стрелять в спину, их не беспокоило, что они могут задеть пулеметчиков, все они шли на смерть. Они знали что попытка убить владеющего грозит гибелью отряда, но эти бойцы подготовились и не жалели ни своих жизней, ни жизней товарищей.

Кнут, постоянно повинуясь моей силе психокинетики, вонзался и вырывал из земли мины, метая их в окопавшихся пулеметчиков, что не щадили боезапас своих станковых крупнокалиберных пулеметов. Двоих я уничтожил меткими выстрелами, они сами высунули свои безмозглые головы под мои пули, еще двоих разорвали их же мины. Самый удачливый пулеметчик был обезглавлен кнутом, а его пулемет перекочевал ко мне еще до взрыва агонизирующего обезглавленного тела. Приятная тяжесть от станкового крупнокалиберного пулемета придала мне уверенности, он был ужасно неудобен для стрельбы без сошек, но все это нивелировалось мощностью и тем, что я заранее видел траекторию полета пули и зря потраченных патронов были единицы. Кнут, распустившись в плеть, оплел мою грудь, давая хоть какую-то защиту, а я начал методичный отстрел групп, что двигались ко мне со стороны особняка. Сделав пару шагов, я понял, что недооценивал противника, и ракетная установка вовсе не последний аргумент противника. Просто я только сейчас вышел на линию огня, нападавшие предполагали, что я выйду через более удобный и защищённый задний вход, и потому только сейчас по мне начало работать зенитное орудие, выкашивающее все на своём пути. Если бы я вышел через задний ход то меня и половину особняка просто бы разорвало этой зениткой, а простор для маневрирования не дал бы огонь групп. Они не ожидали, что я выйду через парадный выход, но и к такому варианту были готовы. Отклонить эти снаряды я даже не пытался, я метался по земле, пытаясь предугадать траекторию движения зенитной очереди, при этом постоянно ища мины и растяжки гранат, что изредка встречались на моем пути при приближении к зенитке. Выйдя на относительно близкое расстояние, я метнул две гранаты, что снял с растяжки, в зенитчиков, и хотел уже подойти к ним, как в зенитку прилетела ракета, так и неуничтоженной мной установки, а по мне начали работать, как минимум, пять снайперов. Три группы, что подошли от особняка, вступили со мной в ожесточенный бой, в этот момент я не смог отклонить одну из пуль снайперов и, пробив нити плети, она прошила плечо, откинув меня на спину. Упав на землю, я внутренним зрением психокинетики наблюдал, как ко мне летит странная ракета, которая отличалась от других своим большим объемом. Напалм!

Я бежал от нее, зная, что если я окажусь в ее зоне поражения, то мне уже ничего не поможет, я сгорю заживо. Зарево, что поднялось от ее взрыва, должно быть видно на десятки километров. Все-таки пара огненных сгустков попала мне на спину, и я взвыл от той боли, что они мне принесли. Сгустки были небольшими и даже крохотными, но заживо горящая плоть давала такие страшные волны боли, что я почти обезумел. Я уже не скрывался от стрелков и не боялся смерти, группы, что встречались на моем пути, были просто обречены на смерть. Не все из бойцов были убиты пулями, хлыст, погасив огонь на спине, снова занял своё место в моей руке и своими нитями отрезал кисти и головы бойцов, раненых бойцов я не добивал, они уже не смогут сражаться, а мне нужна информация. Несмотря на все ранения и на ужасающую боль я был уверен в своей победе, с каждым убитым бойцом огонь по мне становился все реже и реже. Когда я подобрался к небольшому грузовичку, в кузове которого и находилась ракетная установке, которую охраняло всего семь бойцов, я даже не почувствовал их сопротивления. Шестерых я убил очередью из пулемета, а седьмому отсек ноги кнутом.

Он валялся на земле, на спине и смотрел на меня холодным взглядом, в котором не было ни страха, ни боли, а только презрение. Сорвав с груди бронежилета пульт, он нажал на переключатель.