Демон Системы. Часть 2

И их появление во время приступа моего безудержного безумия имело для этих гавриков очень печальные последствия. Подхватив спящего червяка, я выпустил на волю красный клинок и смеясь бросился в драку. Уж кому, а клинку было абсолютно плевать на сантиметровую броню.

— Сюрприз! — я подсекаю клинком толстую ногу одного из воинов, размашисто машущего секирой, и отрубаю ее полностью. Добить выбывшего из схватки врага не успеваю, получая в морду удар щитом, отбрасывающего меня от моей жертвы. На ногах удержался, пришлось только уворачиваться от болта, летящего в мой тощий живот. Мне тут лишние дырки не нужны!

Сплевывая зубы на пол, вправляю сломанную челюсть, силищи врагам не занимать. Весело отмахиваюсь от очередного болта, разрубая его надвое и в прыжке лишаю одного из бойцов противника лапы с оружием. Верещащий от боли враг звучит усладой для моих ушей.

Поэтому немного отвлекаясь на посторонние звуки я почти пропускаю удар секирой по моей больной головушке, по инерции уводя тело и отворачиваясь головой. За свою тупизну плачу отрубленным скальпом вместе с ухом и куском мяса с плеча.

— Вы! — Брошенный клинок, который я использую как обычный метательный нож, пробивает забрало ревущего однорукого зверя и втыкается тому в глаз. Блин, и ведь я знаю что кидать единственное нормальное оружие это плохо, и всё равно это сделал!

— Зря! — Выдернуть оружие из трупа я не успеваю, враги чудовищно сильны, но довольно неуклюжи, хотя и сражаются как настоящие профи, единым организмом.

Несколько кругов мне приходится прыгать как зайчик вокруг вояк, не дающих добраться до трупа их товарища и забрать свое оружие. В конце концов приходится использвать коронный прием против этих бегемотов. С разбега пролетаю между ногами очередного воина, пытаясь ударить в пах. Ай! Стальные трусы у тебя что ли, урод! Только костяшки в кровь разбил!

Но жало снова у меня в руках и одним движением сношу башню ближайшего здоровяка, не успевшего повернуться ко мне. Кровища из короткой толстой шеи хлещет фонтаном на добрый метр несколько секунд, прежде чем тело падает на камни.

— Приперлись!

Продолжая движение меча мне ничего не остается как отрубить выступающую филейную часть четвертого противника, вместе с железом навешанном в огромном количестве на тушку, я просто лишаю его уважения, если он выживет, то о такой ране рассказывать точно не будет, ибо позор.

Из семерки карателей и двух десятков лаков, против меня остались только трое бегемотов. И, мне кажется, они такой шустрой развязки точно не ожидали, грамотно прикрывая друг друга и отступая обратно в коридор. Арбалеты у всех были разряжены и торчали из-за спин, чет я не помню столько болтов, летящих в меня! А! Точно! Три болта ушли в молоко, когда я сайгаком скакал безоружный.

Блин, а вот умения они принципиально не используют, или как? Неужели эти вояки меньше пятого уровня? Запустить в меня фаерболом или воздушным потоком, чтобы отбить атаку, милое же дело?

Из оставшихся здоровяков на поле боя двое были гарантированными трупами, один безногий инвалид, пытающийся доползти до своих. И конечно же вояка, валяющийся с отрубленной жопой. Такой далеко не убежит, а значит вне игры. Ты куда? Да никуда.

— Уже уходите? Даже чаю не попьете? — и я бросился в самоубийственную атаку прямо на секиры. Зная, что шансов в прямом бою у меня нет. За что тут же поплатился, мне отчекрыжили руку, разломали грудную клетку и только третьим ударом удачно срубили голову.

— Больно же блядь! — Двойственность сработала как надо, поэтому я сразу оказался за спинами бронированных гадов, и принялся рубить их в капусту выплескивая всю накопившуюся ярость. Успокоился только когда тела последних карателей были разрублены на мелкие куски.

Я был цел, был жив, и, кажется, пиздецки голоден.

«Ну нихрена ты нарубил тут делов! А энергии сколько! Еще давай!»

Дальнейшее я помнил плохо, точнее сказать совершенно не помнил. Или просто старался не вспоминать.

Глава 7

Просыпался я словно с дичайшего бодуна, голова трещала так, что казалось, сейчас отвалится и покатится колобком подальше от тела, допустившего такое состояние. Каждая мысль отзывалась болезненным пульсом в висках, словно молоты били по моему черепу изнутри. С трудом разлепив пересохшие, потрескавшиеся губы, я кое-как прошептал:

— Пить.

Так я же один живу! Кто мне воды принесет, если никого рядом нет? Кажется, я вчера обожрался мяса крысюков, и оно оказалось с сюрпризом. Видимо это отравление. Не хило меня бабахнуло, при чем за всю свою системную жизнь я ни разу так не травился, точно говорю. Но потихоньку воспоминания начали возвращаться, следуя за ударами по черепу изнутри.

И то, что я был не один, и дурацкую вылазку, я всё потихоньку вспомнил. До вчерашнего дня. Воспоминания о том, что было буквально несколько часов назад прокатывались мутным туманом, образы смутные и нечеткие, но постепенно они становились яснее, словно вода в пруду, оседающая после бури.