Демон тринадцатого месяца (СИ)

И подоспевшие на подмогу люди Восьмой Звезды, увели его и его семью в свой клан, где они укрылись после от подосланных Царедворцем убийц. Тогда Царедворец послал к ним одного из своих чиновников с требованием, чтобы выдали вельможу немедленно. Дескать, тогда Восьмая Звезда избежит участи Северного Ветра. С того времени о том чиновнике не было слышно. Тогда Царедворец приказал Каменным псам разобраться с мятежным кланом. Понятно, что это был лишь предлог, чтобы уничтожить очередной несговорчивый клан. Поговаривали даже, что Царедворец приказал своему посланцу намеренно задержаться в клане, что создать повод для вторжения. Ни кто не ожидал, что Восьмая Звезда вдруг окажет стойкое сопротивление.

Стычка между Псами и Звездами была жестокой и никто не поверил, что Псы уничтожены, но это подтвердил вернувшийся вдруг в столицу министр финансов. По его словам за Восьмую Звезду неожиданно выступили Сумеречные, которые перебили Псов, хотя сами были хорошо потрепаны ими. А случилось так потому, что в то время как в клан прибыл посланец Царедворца к Восьмой Звезде прибыл посланец Сумеречных с какими-то своими требованиями. И оба самоуверенных высокомерных посланца столкнулись по какому-то незначительному поводу. Дело дошло до оскорблений, и кто-то из сопровождения чиновника, без всякого предупреждения убил безлицего. Через день клан Восьми Звезд был осажден безлицыми, потребовавших, отдать им виновного в гибели их собрата, что клан не долго думая и сделал при этом послав Царедворцу весточку о судьбе его посланника. Узнав об этом, Царедворец кинул Каменных Псов на уничтожение Восьми Звезд, кто ж знал, что их там поджидали Сумеречные, потому что Звезды и им послали весточку, где скрупулезно перечисляли, какими словами и эпитетами награждал их Царедворец и какую судьбу им прочил от рук Каменных Псов.

— Мы тоже не сидели сложа руки и по своим связям с которыми сносились через аптеку возле дворцовых ворот, прознали о школе боевых искусств достойной барышни Ли Ло и воина Цао, — продолжал рассказывать Главный Евнух. Похоже дни тревог и неизвестности, тяжелого ожидания, что Царедворец поднимется вновь, требовали выхода в столь откровенном долгом повествовании, давая рассказчику выговориться.

— Признаться, я было уверился, что все это дело рук дочери казначея, ибо она выдержана, разумна, предана вам и у нее имелся веский повод мстить Царедворцу, как вы знаете. И для нас, сторонников императора, стало трагедией гибель ее и ее мужа в засаде, устроенной лучниками Царедворца. Кажется, с гибелью барышни Ли Ло все прекратилось, но не тут-то было, напротив тогда-то и случилась та ужасная трагедия в его семье. Но до того случая к Ли Ло присоединилась Третий мастер Ся Гэ.

— Вы думаете, что против Царедворца столь решительно выступила Ся Гэ? — спросил Глава прямо.

— Ну, а кто же тогда столкнул Каменных псов с Сумеречными, как не она? Ли Ло и Цао ктому времени уже трагически погибли.

— Каменных псов и Сумеречных? — потрясенно переспросил Глава.

— Вот именно!

Глава задумался. Слова Главного Евнуха подтверждали уверения Третьего мастера, что именно ей он обязан своим спасением и в то же время еще больше озадачивал. Ся Гэ была сильна в угрозах, но не в действиях. Слишком хорошо знал он свою ученицу, что бы поверить в подобный размах и дерзость, не свойственных ей, действий, хотя бы потому, что она не отличалась богатым воображением, чтобы задумать такое. Выполнить да, но не задумать. Да и благоразумная, здравомыслящая Ли Ло вряд ли действовала столь рискованно, непредсказуемое и опрометчиво, пусть даже на руках у нее нужные изобличающие бумаги. Рассчитать дальнейшие действия и тактику она могла, но без фантазии. Она сама была предсказуема. Царедворец мигом бы вычислил бы ее.

Эти одолевавшие его сомнения, заставили дафу отложить возвращение на гору Доуфань к своему разоренному Поместью и просить его величество разрешить встретиться с поверженным Царедворцем, что было милостиво разрешено ему.

И вновь он стоял перед решеткой тюремного каземата, куда его проводил дворцовый евнух, но уже не как бесправный узник.

По воле ли Небес, что воздает в равной мере по заслугам, или по злой усмешке Судьбы, что любит насмехаться порой над сильными и самоуверенными, но Царедворец был брошен за ту же решетку за которой до недавнего времени томился Глава.

Гремя цепями, вельможный узник с достоинством поднялся с прелой соломы на каменном полу.

— Неужели победа надо мной не радует тебя? — с никуда ни девшимся высокомерием поинтересовался он, близоруко сощурившись на Главу. — Всегда знал, что ты непростой враг, вот и справиться с тобой так и не смог. Спросить желаю: теперь, когда я уже никто перед тобой, можешь ответить мне прямо, не таясь?

— Спрашивайте, — откликнулся Глава, недоумевая: у них обоих были вопросы друг к другу, хотя все уже окончилось.