Демон в моих глазах

– Нет. На тропинке, которая проходит сзади. Множество людей используют ее, чтобы сократить путь от Военного госпиталя до остановки Элм-Грин. Она была проституткой, которая промышляла в этом районе. Я тогда был еще маленьким, но все хорошо помню.

– Маленьким? – переспросил Джонатан. – Да брось придуриваться, тебе тогда было уже тринадцать.

Казалось, что это замечание задело Брайана, но отвечать Дину он не стал.

– Убийцу так и не поймали. Свой следующий удар он нанес через пять лет, – Брайан с такой легкостью использовал эту газетную формулировку, как будто говорить подобными клише для него было обычным делом. – На этот раз это была учащаяся медицинского училища Бриджит Как-ее-там. В общем, ирландка. Он задушил ее на клочке свободной земли между больницей и железнодорожным мостом. Как думаешь, Тони, он был психопатом?

– Думаю, да. Это что, был один и тот же человек в обоих случаях?

– Так думали копы. Но больше убийств не было – то есть я имею в виду, нераскрытых. Как думаешь, Тони, почему все так получилось?

– Мог переехать в другой район, – ответил Антони, которому этот разговор начинал надоедать. – Или умер, – добавил он, потому что самому ему в год первого убийства был всего один год.

– А может быть, сел за что-то совсем другое, – предположил Брайан. – А может, находится в психушке. Меня всегда интересовало, появится ли он где-нибудь и нанесет ли еще один удар. – Он припарковал машину перед новым жилищем Джонатана. – Ну и трущоба! Джон, старина, еще не поздно вернуть все назад. А пока можешь пожить у нас с Вестой. Будешь спать на диване.

– О боже! Вот уж действительно каждую минуту рождается лох [22], – произнес Джонатан. Его слова прозвучали словно очередная цитата, и, вполне вероятно, подумал Антони, так оно и было.

Они пригласили Антони в «Великого герцога», чтобы закончить день хорошей выпивкой, но тот отказался. Было уже почти пять часов. Вернувшись домой, Антони погрузился в изучение докторской диссертации Дж. Г. Миллера «Предварительная оценка первичных и невротических психопатов», мысленно напомнив себе перевести часы – летнее время заканчивалось.

Сидя у своего наблюдательного пункта и глядя из окна столовой, Артур увидел, как прибыл новый жилец комнаты № 3. Сначала он подумал, что это просто еще один посетитель, может быть один из приятелей Ли-Ли Чан или Антони Джонсона, потому что никогда еще новые жильцы не появлялись в доме таким образом. Мужчина был абсолютно черным – таким же черным, как такси, на котором он приехал. Черными были не только его кожа и волосы – он был одет в черное кожаное пальто, и даже на таком расстоянии Артур понял, что оно, должно быть, стоило немалых денег; а из багажника машины прибывший извлек два больших черных кожаных чемодана. Артур в ужасе подумал, что новый жилец выглядит в точности как какой-то гаитянский тонтонмакут [23]. Он видел таких персонажей по телевизору и не удивился бы, если бы ему сказали, что под дорогим и стильным пальто у новоприбывшего спрятаны пара револьверов и нож. Наверняка приехал к нам, но к кому именно?

Артур закрыл свою дверь на щеколду и прислушался. Входная дверь в холле тоже тихо закрылась, человек пересек помещение и стал подниматься по лестнице. Артур выглянул как раз вовремя, чтобы увидеть, как рука цвета сепии с простым перстнем-печаткой вставляет ключ в замок комнаты № 3. Артур был в ярости. Стэнли Каспиан в очередной раз не удосужился сказать ему, что сдал комнату. Его еще раз унизили. За два подобных оскорбления он напишет жесткое письмо Стэнли и выскажет все, что думает о нем. А какой во всем этом смысл? Стэнли опять скажет, что просто не успел и что не стоит жаловаться по поводу цвета кожи нового жильца, потому что он связан по рукам и ногам этим новым Актом о расовых отношениях, который не дает арендодателю права выбора.

Во вторник Артур выяснил имя нового жильца. Как всегда, он занялся утренней почтой. В это утро писем было очень много. Одно письмо из Тайваня для Ли-Ли Чан – отправитель Чан А Фынь; два письма для Антони Джонсона – на одном штамп Йорка, на другом, цвета лаванды, – Бристоля. Ееписьма, подумал Артур, всегда приходят по вторникам или средам, и на них все еще стоит адрес: А. Джонсону, эсквайру, 2/142 Тринити-роуд. А вот миссис Р. Л. Джонсон научилась наконец писать на своих конвертах «комната № 2». Вся остальная корреспонденция, пять писем официального вида, была адресована Уинстону Мервину, эсквайру, 3/142 Тринити-роуд. Уинстон! Только представьте себе – внуки рабов из Вест-Индии дают своему сыну имя величайшего англичанина XX века! [24]А сам факт, что этот нахальный черномазый получил письма почти сразу же после своего переезда, Артур воспринял как личное оскорбление. Только подумайте – целых пять писем, которые полностью заполнили весь столик в холле!

Однако Артур не встречал нового жильца и совсем не слышал его, хотя по ночам и ждал, когда же наконец зазвучат барабаны вуду [25].